Юную леди весь день мыли, натирали кремами, поливали духами, причесывали, пудрили, потом одевали. А скорее раздевали, потому что это было ее первое взрослое платье. Открытая шея, плечи и почти до половины – грудь. Марисоль в ужасе смотрела на себя в зеркало.
Ей едва исполнилось семнадцать. Разве можно так поступать с юной девушкой, которая еще вчера читала сказки, болтала о пустяках с подружками, обожала шоколадные конфеты, и понятия не имела, для чего вообще люди женятся? А ее так безжалостно раздели и собираются выставить на всеобщее обозрение! Читай: на продажу!
Но когда у девушки смехотворное приданое, стесняться не приходится. Отец мечтал поскорее пристроить старшую дочь и велел портнихе, чтобы показала товар лицом. Точнее, грудью. Барон так и говорил: пристроить.
– И тогда наши дела наладятся. Я надеюсь, что у зятя будет значительное состояние. Марисоль хороша собой.
И вот она шла, мечтая прикрыться хотя бы руками. Но руки придерживали длинную юбку: Марисоль поднималась по ступенькам, изо всех сил стараясь не споткнуться. Ее щеки пылали от стыда, колени дрожали от волнения.
Герцог Террийский стоял рядом с хозяевами. Важная персона, понятно, что они не хотели упустить момент и обратились к герцогу с какой-то просьбой. Разговор был оживленный, но увидев Марисоль, герцог резко замолчал. Она подняла глаза, и поймала его заинтересованный взгляд. Который скользнул по лицу и остановился на декольте. Боже, какой стыд!
– Это ваша дочь, барон? – услышала она низкий голос, в котором ясно звучали повелительные нотки. У этого человека была власть, кроме того, что имелись огромные деньги. – Представьте нас друг другу.
Его светлость занимал пост министра каких-то там дел и был еще не стар. Хотя гораздо старше, чем Марисоль. И, увы, еще не женат.
Увы, потому что когда Марисоль прошла в бальный зал, попросил ее отца немного задержаться. Как она потом поняла, решалась ее судьба. После этого разговора, который не продлился пяти минут, и были те два танца. Марисоль велели отказать юному лорду, который подошел к ней первым, и указали на герцога Террийского:
– Вот твой партнер.
Юноша тут же исчез, а Марисоль почувствовала на своей талии уверенную мужскую руку.
– Ваш отец дал согласие. Приличия будут соблюдены, вы не можете уехать сразу. Но вы отныне моя невеста.
«Как?! Уже?».
У нее самой никто согласия не спросил. Герцогу она сразу приглянулась. Юна, чиста, очаровательна и скромна. Истинная леди. Приданого почти нет, но зато родовита.
– Она красива и хорошо воспитана, ваша светлость, – сказал отец, когда герцог лично проводил Марисоль к ее карете. Скорее всего, хотел получше рассмотреть невесту. Как она держится вне бального зала, как обходится с прислугой, насколько грациозно садится в экипаж. В общем, все. Увиденное его светлость вполне устроило. – Марисоль будет вам отличной женой.
– Главное, чтобы она поскорее стала матерью, – флегматично сказал будущий муж.
Их брак в высшем свете считали удачным. Марисоль была для герцога Террийского прекрасной витриной.
Что же касается наследника, для чего его светлость, собственно, и женился, то в первый год их брака герцог навещал жену довольно часто.
Сначала приходил его слуга и сообщал:
– Сегодня ночью его светлость нанесет вам визит, миледи. Готовьтесь.
Марисоль не понимала, зачем ей-то это говорят? Потому что в дело сразу вступали бесчисленные слуги. И как в тот день, перед первым балом, ее начинали мыть, мазать, причесывать, пудрить, одевать… То есть, раздевать. Чтобы муж ее захотел.
