– Я Роджер, – представился мужчина, затушив сигарету в запачканной кетчупом тарелке. – Можешь приступать к работе немедленно.
Я раскрыла рот от удивления.
– Ты же за этим пришла, верно? Пять долларов в час плюс все чаевые, что соберешь, твои.
– Хорошо, – неуверенно выдавила я.
– В такой одежде на чай много не заработаешь. – Он поднес телефон к уху и жестом велел нам выметаться. – Обзаведись чем-нибудь, что покажет твои сиськи или жопу. У нас здесь не женский монастырь.
Дверь закрылась, а я вопросительно уставилась на Шерил.
– А он всегда так разговаривает?
Она пожала плечами, и снова у меня возникло подозрение, что она что-то утаивает от меня.
– Просто сейчас он в безвыходном положении. Сегодня важный бой, и он не хочет, чтобы все пошло наперекосяк только из-за того, что не хватает персонала.
– Какая ему разница, как я одета? – Меня не отпускала тревога. – Мы же не обязаны заниматься чем-то таким с гостями, да?
Она помотала головой.
– Нет, конечно нет, но тут бывают состоятельные мужчины, которые сорят деньгами… особенно если ты проявляешь к ним благосклонность.
Я отрицательно качнула головой:
– Нет, такое не для меня.
Шерил кивнула и повела меня обратно.
– Ну, дело твое. Вот тут можешь оставить рюкзак, – она показала на пол возле барной стойки.
Я неохотно рассталась со своим рюкзаком, но не носить же его на работе. Шерил покопалась в тесной кладовке слева от бара и вытащила на свет ведро со шваброй.
– Можешь начать уборку с раздевалок. Первые бойцы появятся часа через два, и до этого времени надо успеть все помыть.
Я неуверенно топталась, и она нахмурилась.
– Чего ты? Слишком хороша для мытья полов?
– Нет, – поспешила я ее успокоить. Я не боялась никакой работы. За всю мою жизнь каких только отвратительных вещей мне не приходилось убирать. – Я просто со вчерашнего вечера ничего не ела, и у меня немного кружится голова.
В холодильнике все так же шаром покати, а я все так же на мели. Похоже, папа вообще не заморачивался с едой. Либо он ел там же, где пропадал каждый вечер, либо питался одним воздухом. Шерил с жалостью посмотрела на меня, и я тут же пожалела о своих словах. Слишком часто меня жалели, и от этого я чувствовала себя мелкой и никчемной. У меня была мать, которая торговала своим телом на улице, а учителя и соцработники только и делали, что меня жалели, но никогда не предлагали выхода. Когда тот парень вчера купил мне поесть, это почему-то совсем не походило на акт благотворительности.
Шерил оставила швабру с ведром и достала что-то из холодильника за барной стойкой. Поставив передо мной колу, она скрылась за вращающейся дверью, а минуту спустя вернулась, принеся с собой сэндвич с жареным сыром и картошку фри. Все это было холодным.
– Вот, держи, осталось с вечера. Кухня еще закрыта.
Мне было все равно. Я за считанные мгновения буквально проглотила все, что мне дали, и запила холодной колой.
– Спасибо, – поблагодарила я, улыбнувшись.
Шерил внимательно посмотрела на меня.
– Наверное, я не должна о таком спрашивать, но сколько тебе лет?
– Я уже достаточно взрослая, чтобы здесь работать. – Я знала, что мне должно быть по меньшей мере двадцать один, чтобы работать в таком месте, а потому не стала упоминать, что в этом году только закончила школу.
Она с сомнением покачала головой.
– Будь осторожна, цыпочка, – просто сказала она и сунула мне в руки швабру.
Я подхватила ведро и прошлепала к двери с красной неоновой вывеской «Раздевалка». Толкнув дверь локтем, я проскользнула внутрь.
