Конечно, здесь следовало бы отметить и борьбу за власть (как без неё). Но история развития религий показывает, что всякие злоупотребления властью заканчивались потерей доверия. А недоверие – это обязательно утрата ценностей, раскол, вражда, а то и кровь и полное падение авторитета, после которых происходит или полное упокоение религии, или медленное, и, увы, неполноценное восстановление позиций.
Так что в целом, ни одна из выживших на сегодня религий старалась не обманывать возлагаемых на неё надежд. И надежд по большому счёту, что ещё раз указывает на её востребованность, поскольку сочетает в себе собственно мировоззрение, и, одновременно, методики претворению этого мировоззрения в жизнь. А также методики, которые позволяют каждому самостоятельно оценивать правильность своих поступков, т.е. искать необходимые и достаточные средства для достижения личных целей при условии нанесения минимального ущерба себе, окружающим и среде.
Если совсем коротко, то любая религия предлагает:
– цель и систему общественных и личных ценностей;
– одобряемую авторитетами программу и способы действий по достижению этой цели;
– укрепляет уверенность в собственные силы, веру в способность активно участвовать в созидании своего счастливого завтра;
– определяет меру ответственности, права и обязанности перед реальностью;
– даёт утешение в страдании, идущем от естественных ограничений человеческих возможностей.
Всё это (как минимум) и даёт религия. Даёт как связанная система понятий (если хотите – теория), объясняющая мир и предписывающая правила поведения в нем, исходя из убедительности и авторитета начальных аксиом, гипотез и воображения авторов.
Но, увы, начального авторитета и убедительности может оказаться недостаточно для выживания религии.
Например, болезнью ныне вымерших европейских языческих религий являлся примат личного гедонизма (радости, наслаждений), т.е. примат индивидуальных потребностей, где социальные установки воспринимались лишь как необходимые (и часто – нежелаемые) условности, ограничивающие личную свободу.
Другими словами, цель жизни каждого индивида в европейском язычестве определялась стремлением к личному блаженству и, в зависимости от «школы», духовному и/или физическому, а мерилом успешности жизни – являлись «градус» полученных наслаждений и их объем.
Возможно это было не только естественно, но и необходимо там – на заре нашей цивилизации, когда инстинктивные наслаждения индивида являлись первым ориентиром «правильности» его ещё ограниченно разумных действий. И тем более в условиях недостаточности накопленного опыта.
Да, и проблема, собственно, не в самом гедонизме. Думается, не получится найти психически здорового человека, цель жизни которого есть организация собственных невзгод и страданий. Проблема здесь исключительно в приоритетах и злоупотреблениях.
Языческие религии запада не содержали обоснованных опытом указаний о необходимости ограничения удовольствий, об обязательности хотя бы частичного воздержания.
А отсюда и проблемы. Будучи нормой для первобытно общинного стада, гедонизм становится бичом государств цивилизованных, одной из основных причин постепенного падения их сопротивляемости внешним и внутренним раздражителям, их загнивания и последующей гибели.
И дело не только в том, что жители такого общества умирают преждевременно от беспредела, передозов, циррозов, СПИДов и психических расстройств.
