К чёрту эту Беллу! - страница 12

Давид не понимал, почему у него такая реакция на эту девочку, имени которой он даже не знал. Он не понимал, почему его раздражает Светлана. Он не мог понять, что с ним происходит. От этого он злился. Он курил и бегал по крыльцу галереи. Вышла Светлана и попросила отвезти её к маме, что-то там произошло. Но Давид не хотел вникать, он дал ей денег на такси.

– Вызови такси. Я занят.

– Ты поедешь на встречу с Анной Юрьевной?

– Нет! – резко ответил Давид. Анны Юрьевны ему ещё для полного идиотизма не хватало. – У меня дела.

– Какие? По работе?

– Да! Нет! – рявкнул Давид.

Сославшись на дела, Давид бесцельно ездил по городу, перед глазами мелькала спина девушки, поворот головы, грудной смех, испуганные, безумные светлые глаза, в которых он утонул. Бисеринки пота над верхней изогнутой губой, как она облизнула губы… Давид обозвал себя идиотом, мысленно дав себе подзатыльник. Добротная оплеуха, отвешенная в нужный момент, заменяет как минимум три добрых и мудрых совета.

«Забудь, Давид! Ты же не прыщавый юнец! Просто в зале душно. У тебя этих девиц… У тебя Светлана!» – уговаривал себя он.

Уговоры и доводы не помогали. Помогала бешеная езда и ветер в окна. Ветер выдувал мысли, а езда заставляла сосредоточиться и отогнать возбуждение. Так Давид хотя бы не чувствовал себя полным идиотом, не умеющим держать свои эмоции в руках.

Отношения со Светланой должны были закончиться свадьбой. Девушка интересовалась, когда же они узаконят свои отношения. Они вместе уже три года. Давид тянул. Он вспоминал отношения отца и мамы. Видел их любовь, внимание и заботу друг о друге. Им всегда было о чём поговорить, посмеяться. Слухам, о том, что отец в молодости любил погулять, Давид не верил. Он не видел Светлану в роли жены. Они никогда не обсуждали кино и книги, как его родители, которые спорили, отстаивая свою точку зрения вечерами в кухне за чаем или бокалом вина. Ему никогда не приходило в голову, как отцу, украдкой сорвать с клумбы цветы и преподнести их, склоняясь на одно колено. Светлана не умела радоваться, как его мать, мелочам: мороженому или яблоку, принесённому отцом, когда он задерживался на работе или презентации. Светлана морщила носик и говорила, что лучшее мороженое в ресторане… Рестораны всегда были разные, но очень дорогие. Светлана хороший партнёр и в работе, и в постели. И это всё. Она удобная, не навязывала свою заботу, не спрашивала, где был, не закатывала истерик. Принимала всё, как есть. Плохо ли это? Нет. Скучно.

Этим же вечером, когда Давид вернулся домой, он позвонил Алисе.

– Куда вы так стремительно убежали? Я хотел пригласить вас на кофе.

Алиса хихикнула.

– Белке что-то плохо стало. Она сказала, что ты сожрал её глазами.

Сердце Давида радостно трепыхнулось: из-за него? Мы всегда приписываем другим те действия, которые хотели бы увидеть. Мы думаем за других, задаём им вопросы и отвечаем за них. Мы живём иллюзией того, что хотели бы увидеть. Мы дышим иллюзией. А на самом деле, тот, другой человек, об этом даже не думал. У нас у всех своё поле битвы. Мы там одерживаем победу, мы там терпим поражение. Один на один с самим собой. Кто в этой битве победитель? А кто побеждённый?

Зазвонил телефон. Отвечать на звонок Светланы не хотелось. Даже холодный душ не остудил жар, который охватил Давида в галерее. Он не знал, что ему делать, он не знал, как себя вести. Позвонить другу и сказать: «Я сошёл с ума от одного вида девушки»? Это было смешно, если бы не было так грустно. А ещё это казалось каким-то малодушием и подростковой истерией. Постель казалась неудобной, простыни сбились, было душно, хотя прошёл дождь. Мысли путались, не успев сформироваться. Только под утро Давид забылся тяжёлым, усталым сном. Снились ему сражения, в которых он неизменно погибал. Он вздрагивал, просыпался, переворачивался и снова забывался тяжёлым сном.