К морю - страница 8

– Да, но мы с мамой… не слишком близки, и я себя чувствую обязанной, обузой и вообще. Я же целый год у парня жила, с маминой шеи слезла, а теперь вот он бросил меня – и здравствуйте, пустите порыдать, а заодно кормите и на курорты отправляйте, – эти слова Сиэль опять произносила с улыбкой, которая будто бы была призвана компенсировать их невесёлый смысл.

– Ой, бедняжка, – Руслана легонько погладила Сиэль по плечу. – Ну ничего, отдохнёшь, оправишься, вернёшься, найдёшь дело по душе, съедешь от мамы, и всё хорошо у тебя будет!

Сиэль криво усмехнулась и неопределённо помотала головой. Потом встрепенулась и бодро спросила:

– Так что с пением? Будешь поступать ещё раз?

– Да какое мне поступать, – Руслана недовольно повела плечом, заставив подпрыгнуть лежавшие на нём каштановые кудряшки. – Я даже не пела не помню сколько, не говоря уже о сольфеджио.

– Так давай споём! – оживилась Сиэль. – Знаешь группу «Яблочный пирог»?

– Знаю, – понуро вздохнула Руслана, и Сиэль тут же запела простую, но радующую слух мелодию. Руслана деланно закатила глаза, но подпевать начала, не удержалась. Сиэль посмотрела на неё с восхищением: глубокий, бархатный тембр кудрявой горничной ласкал слух и трогал за душу. То сливаясь в унисон, то расходясь на интервалы, непохожие голоса рождали гармонию и поднимались к небесам под аккомпанемент умиротворённых вздохов волн. А на маленьком балконе незаметной тенью стоял Дьюван, слушал пение и смотрел, как качается на волнах невесомый лунный свет.

Комната утопала в молочной синеве предрассветных сумерек. В открытое окно заглядывала утренняя звезда – приглашала посмотреть вместе с ней на просыпающийся мир. Приятно было дышать свежим воздухом, высунув нос из-под тёплого одеяла, но Сиэль не собиралась нежиться в кровати. Она слишком ценила каждый час, проведённый у моря, чтобы тратить время на сон или довольствоваться видом из окна, имея возможность сидеть у полосы прибоя.

Сиэль выскользнула из одеяльных объятий, обняла сама себя, потёрла руками плечи, чтобы прогнать набросившиеся на голую кожу мурашки. На цыпочках пробежала по прохладному полу, нырнула в ванную, которую заботливо нагрели трубы с горячей водой, – напряжённые мышцы немного расслабились, мурашки отступили, скатились с рук и ног. Ополоснула лицо, почистила зубы, совместив это занятие с приседаниями – хорошим способом согреться и взбодриться.

Пока Сиэль одной рукой доставала из шкафа платье, другая рука привычными движениями расплетала растрепавшуюся за ночь косу. В груди трепетало предвкушение – Сиэль не знала, чего именно, да это и не имело значения, – заставлявшее торопиться на свидание с приморским утром. Приятный на ощупь материал платья скользнул по коже; Сиэль вскинула руки, чтобы застегнуть пуговку, бросила взгляд в зеркало, улыбнулась и подумала, что давно так сильно не радовалась простым вещам. И уж тем более не вскакивала с утра пораньше, чтобы привести себя в порядок, надеть красивое платье и полюбоваться на своё отражение.

В последнее время ей было свойственнее подолгу прятаться от нового дня в кровати, надевать что попало и не причёсываться по несколько дней. Только благодаря вере в целебную силу моря Сиэль переступила через себя, попросила помощи у мамы и в одиночку – чего она раньше никогда не делала – уехала далеко от дома. Она взяла с собой любимые платья, решив, что будет заставлять себя надевать их, чтобы почувствовать себя красивой и перестать пренебрегать своим внешним видом. Но заставлять не пришлось: в доме бабушки Олы, вокруг которого властвовала едва тронутая человеком природа, Сиэль совсем не хотелось ходить в шортах, джинсах и футболках, пропитанных городом. Разве сравнится это воспетое вечно спешащими горожанами удобство с окрыляющим чувством свободы, рождающимся, когда ветер с моря развевает подол лёгкого платья, словно парус?