– Наш обожаемый повелитель умирает! Мы останемся сиротами! Кто станет о нас заботиться!.. Не покидай нас!
– Молчать! – заревел свирепо Орду. – Или сидите тихо, или я вас прикажу завернуть в ковры и отправить к вашим родителям.
Три жены затихли и, переглядываясь, уселись в стороне, изредка всхлипывая. Все молчали. Арапчонок, обняв колени руками, уже спал. Царевна Дафни, грациозно облокотившись на свой ковровый мешок, как будто дремала. Изредка она приоткрывала один глаз и наблюдала, что происходит в шатре. Хан Орду лег на бок и захрапел. За ним, с тонким присвистом, захрапел арабский лекарь. Нукер у входа дремал стоя, опираясь на копье.
Тогда три жены стали подползать к Юлдуз-Хатун. Слышались их голоса:
– Ты думаешь, что ты Юлдуз-Хатун (госпожа)? Ты тварь подлого происхождения и навсегда останешься Юлдуз-каракыз (черная девка)!
– Разве мы не знаем, что ты выделываешь тайком?
– Ты всегда делаешь подлости!
– Ты обманываешь нашего доблестного повелителя с обласканным и возвеличенным простым нукером по имени Мусук…
– Он так же подл и коварен, как кошка (мусук). Он не знает благодарности и преданности!
– Джихангир болен потому, что ты его отравила!
Юлдуз-Хатун, точно защищаясь от ударов, плотнее закуталась с головой в черное покрывало и молчала.
– Ты давно околдовала джихангира, ты опасная змея!
– Уходи отсюда, пока мы тебя не задушили! Это наша забота, старших жен, находиться около повелителя.
– Мы его вылечим нашими молитвами, мы ему откроем правду!
Внезапно шубы отлетели в сторону. Бату-хан резко поднялся и выпрямился. Три жены припали к его ногам.
– Наконец ты очнулся, ослепительный! Ты будешь снова сверкать, наш алмазный, драгоценный повелитель, и теперь навсегда останешься с нами!
Бату-хан заговорил громко, твердым, звучным голосом:
– Нукер, кто из высоких темников этой ночью в дозоре?
Тот, очнувшись, ответил:
– Внимание и повиновение! Они в соседнем шатре: Бурундай, Курмиши и старый Нарин-Кэхэн.
– Пришли их сюда. Скажи также Субудай-багатуру, брату Шейбани и хану Мункэ, чтобы поспешили ко мне. Я созываю военный совет.
– Внимание и повиновение! – ответил нукер и вышел.
На его место встал другой вошедший нукер. Хан Орду очнулся и поводил налитыми кровью глазами, еще не соображая, что произошло.
Бату-хан, оттолкнув ногой цеплявшихся жен, шатаясь, подошел к Орду, сел рядом и обнял его.
– Мой почтенный старший брат, ты примчался издалека, чтобы спасти меня и отогнать злых духов болезни. Ты всегда был мудрым старшим братом, моим верным защитником и спасителем. Я твоя жертва, я твой нукер.
Неуклюжий толстый Орду прижимался к Бату-хану, лизал его щеки[32] и шептал в ухо:
– Я знаю, что тебе суждены великие победы… Я примчался, чтобы убрать камни с твоего пути и отогнать желтоухих, завистливых предателей!
Юлдуз-Хатун подбросила сухих веток в костер. Тени забегали по стенам шатра.
Вошли три темника, еще заспанные, вытирая руками рты: высокий, тощий и желтый, как луковичная шелуха, Бурундай; широкий, коренастый, с длинными лошадиными зубами Курмиши и старый, сморщенный, как гриб, Нарин-Кэхэн, с согнутой спиной и шаркающими слабыми ногами. За ними ввалился грузный, волочивший ногу, одноглазый полководец, знаменитый Субудай-багатур.
Бату-хан выжидал, пока прибывшие пали ниц и выпрямились, сидя на пятках. Затем заговорил торжественным голосом:
– Мои верные слуги, темники Бурундай, Курмиши и Нарин-Кэхэн! В походе на урусов и в боях с кипчакскими войсками вы оказали сотни услуг. Вы не знали отступлений, вы приносили победы. Я давно хотел наградить вас достойно. Храбрый темник Бурундай, победитель в битве с урусами при реке Сить, тебе я уступаю драгоценность, одну из моих семи блистающих звезд – жену Ерке-Хара-Нюдюн («Власть черных глаз»)! Тебе, верный сотник Курмиши, я дарю другое сокровище – Аля-Миндасун («Шаловливую нитку»). Я знаю, что ты будешь эту нитку крепко держать в зубах, – тебя на ласку не обманешь, на хитрость не возьмешь! А тебе, почтенный сподвижник моего деда, великого воителя, храбрый Нарин-Кэхэн, – тебе я дарю эту самую молодую красавицу Набчи («Сладость жизни»). Ты будешь с ней наслаждаться в благоденствии и радости…
