К вопросу о миражах - страница 4

– Она лежала на полу комнаты под сервантом, – сказал он. И еще эксперт обнаружил там же круглую небольшую пуговицу белого цвета с темной окантовкой. Женя и хозяйка квартиры внимательно посмотрели на нее, так как она была хорошо видна на ладони эксперта, одетые в темные резиновые перчатки.

– Это не моя пуговица, – с уверенностью сказала Нина Николаевна – похоже, она могла принадлежать мужской рубашке, так как женщина вряд ли стала бы носить блузку с такой отвратительной вещью. Кстати, в ателье я не хожу, потому что покупаю себе обновы в командировках.

Кудрин взял у эксперта-криминалиста обрывок квитанции и положил к себе в папку, а пуговицу Родин спрятал в свой чемоданчик.

– Придется искать человека, который был в ателье и что-то себе шил, а также хозяина этой пуговицы, – тихо проговорил Кудрин.

– Я поеду на работу, а экспертное заключение вышлю с оказией через дежурного по райотделу, – сказал эксперт и также вышел из квартиры.

– Продолжим, Нина Николаевна, – проговорил Женя и снова уселся на свой стул.

Ермолаева вынула из альбома фотографию, на которой они вместе с другой женщиной были запечатлены в ее комнате, а слева от них была отчетливо видна картина балерины, висевшая на стене.

– Кто эта женщина? – спросил Кудрин.

– Это Паула Порелли, моя знакомая из симфонического оркестра театра «Ла Скала» в Милане, – ответила она, – в позапрошлом году наш театр гастролировал в Италии и мы там познакомились. А весной, прошлого года, итальянский театр был на гастролях в Москве и я пригласила ее к себе в гости. Она пришла со своей подругой – скрипачкой из их оркестра, которая и сфотографировала нас с Паулой. А зимой уже этого года, когда мы снова были в Милане, она и подарила мне эту фотографию.

– А можно я у Вас на некоторое время возьму ее? – спросил Женя.

– Ну, если это очень надо, то берите, но с отдачей, – сказала она.

– А может быть есть все-таки фотография брошки? – переспросил еще раз Кудрин.

– Нет, – повторила Ермолаева, – но я могу ее нарисовать.

Она взяла чистый лист бумаги и стала авторучкой рисовать. Минут через десять она показала Кудрину рисунок, на котором и он увидел круглую брошку, с танцующей балериной, а по бокам сияли три солнышка.

– А что это за солнышки? – спросил Женя.

– А это я так изобразила три бриллиантика, вот такая уж у меня фантазия, – улыбнувшись, сказала она.

– Ну, хорошо, теперь я попрошу Вас написать в произвольной форме заявление о краже из Вашей квартиры, – строго проговорил Кудрин.

Пока хозяйка квартиры писала заявление, Женя еще раз взглядом осмотрел квартиру. В гостиной на большом диване, обтянутом фактурным цветным гобеленом расположились маленькие атласные подушечки, а рядом нависал старинный деревянный комод, явно ручной работы.

– Хозяйка с удовольствием подошла к интерьеру своей квартиры, – отметил про себя Женя.

Когда она закончила писать, Кудрин взял у нее заявление и вместе с фотографией и рисунком положил в свою папку. Затем, попрощавшись с Ермолаевой, вышел из квартиры. На лестнице его ждал участковый инспектор, который сказал, что соседи ничего не видели и не слышали. Они вышли на улицу, сели в свой мотоцикл и поехали в сторону отделения милиции.

По приезду Женя передал документы для регистрации в дежурную часть и сразу же направился для доклада к Николаеву. Павел Иванович внимательно выслушал Кудрина, посмотрел на фотографию и рисунок, сделанный Ермолаевой и, взяв со стола лупу, стал разглядывать обрывок квитанции, найденный в ее квартире.