К вопросу о миражах - страница 42

– Товарищ полковник, – подал голос Кудрин, – а почему именно таким путем, что они там, у себя, не могли сработать фальшивые деньги и подсунуть их? Это же гораздо проще.

– В том-то и весь фокус, что «наши» фальшивки были сделаны немцами мастерски, выявить их несоответствие может лишь экспертиза. Такие деньги один человек или пара кустарей подделать не смогут, тем более сотрудники советского посольства в Великобритании по собственной инициативе. За высоким качеством подделки стоит серьезный уровень организации, который без государственной поддержки со стороны СССР в данном случае невозможен. Попробуй, когда такие деньги обнаружат, докажи, что их провоз случаен, а изготовлены они были пару с лишним десятков лет назад. С таким набором обстоятельств защитить свою репутацию практически невозможно.

Организаторам, знавшим, видимо, о типографии Бернгарда, надо было достать именно его фальшивки вместо простеньких плохих купюр, чтобы заявить, что наша страна ведет нечестную игру и представляет собой угрозу финансовой стабильности Великобритании. Как ни крути, подставляли-то сотрудника посольства, человека не случайного, обладающего статусом неприкосновенности. Это уже дипломатический скандал.

Ну, не могут они опуститься до низкопробных фальшивых денег, им бы не поверили. А тут – такое качество, да еще обнаружить их у нашего дипломата, – закончил описание подтверждающейся версии замысла преступления Строгов.

– Теперь Давыдов-Корбут, – сказал сам себе Строгов и дал указание о немедленном его задержании.

Через два часа в кабинет ввели сгорбленного средних лет человека с крупными чертами лица. По всему было видно, что он незаурядной силы: крупные руки, мощная шея, широкие плечи, и если бы не его сгорбленность, можно было подумать, что это атлет.

Сопротивления при задержании он не оказал, видимо, что-то чувствовал.

Уже через несколько минут Давыдов-Корбут не спеша рассказывал, как будто хотел выговориться за все годы своего молчания. Он подтвердил, что в 1944 году они с группой полицаев сопровождали обоз с фальшивыми фунтами и архивными немецкими документами на всех пособников фашистов из числа местного населения. В Стрешневе они напились, и он предложил Дольни-кову и Войтовичу перестрелять остальных, спрятать фальшивые деньги и сжечь архив, так как там содержался компромат на всех них. Так и решили, а когда стемнело и начали свою операцию, спьяну вышла перестрелка, в ходе которой был убит не только немец и два других полицая, но также сильно ранили Войтовича и его самого, Корбута. Войтовича пришлось оставить у какой-то женщины в Стрешневе, а самим на подводах гнать на лесопилку. Дольников был из этих мест и когда-то до войны на ней работал. Уже на лесопилке Корбут потерял сознание от потери крови и болевого шока, а очнулся уже наутро, когда ехали на подводе в сторону Гродно. Дольников сказал, что фальшивые фунты он спрятал, а архив сжег, и показал опаленную корку какого-то дела. Так и разошлись в разные стороны и долгое время не виделись. Корбут достал себе новый паспорт на имя Давыдова и устроился в Москве киномехаником в кинотеатре.

Несколько лет тому назад к нему в квартиру постучался человек, представился, что он от Бернгарда Крюгера.

– Я думал, что все забыто, но этот Коллинз – так он себя назвал – дал понять, что те, кому надо, все помнят, и поэтому поручения Коллинза придется исполнять. Первое, что велел Коллинз, – найти ящики, которые в 1944 году они везли в обозе.