- Это полноценная буханка…
- Тогда три! - рявкаяет Кабан.
Я смеюсь.
- Что, Паша, боишься остаться голодым?
- Никогда я ботвой не наедался. Мне нужна плоть. Жареная, печеная, тушеная. В крайнем случае, сырая.
Он смотрит на меня и плотоядно облизывается. Я поплотнее запахиваюсь в плед.
- Не бойся, тебя есть не буду. Сегодня.
Мне снова становится смешно. И я уже не помню об острой неловкости, одолевавшей меня буквально пять минут назад. И о желании тоже почти не помню.
Потому что достаю телефон. Смотрю на восемь непринятых звонков от мамы. И один - от отца. Он пятьсот раз набирать не будет... И писать двадцать истеричных смс тоже. Я пробегаю их глазами. Пишу маме: “Заеду завтра”.
Телефон мгновенно начинает звонить. Очень неохотно, но я все же беру трубку.
- Ты где? - врывается в уши мамин голос. - Что случилось? Почему ты так внезапно уехала? Мы переживаем! Это неприлично! Это просто из ряда вон…
- Мам, все хорошо. Мне нужно было уехать. Я с Пашей.
- С Пашей она… Да мы с отцом тут с ума сходим...
- Ладно, пока. Завтра поговорим.
- Сегодня!!! Мы хотим поговорить сегодня! Спать не ляжем, пока ты не приедешь! И ты обязательно останешься у нас!
Я бросаю трубку.
Поговорить? Или послушать, как они на меня орут? И остаться на ночь, чтобы на меня еще и утром наорали?
Я выключаю звук и убираю телефон в сумку.
- Все будет нормально, - выдает Пашка. - Они остынут.
- Как в детстве, - вздыхаю я. - Когда что-то натворил и не идешь домой, потому что там ждет взбучка.
- Твой батя - суровый мужик, - высказывается Пашка.
С подозрением ковыряясь в огромной тарелке веганского оливье.
- Есть такое дело.
- И мама тоже… Они неправы.
- В чем?
- Во всем. Ты нежная ранимая девочка, а они тебя с детства дрючат.
- Я привыкла, - бурчу недовольно. - И я совсем не ранимая.
- Я бы им самим взбучку устроил. Но, боюсь, толку не будет. Родители, они такие… какие есть.
- Да. Какие есть, - снова вздыхаю я. - Знаешь, в детстве я очень жалела, что родилась девочкой.
- Да ладно!
- Если бы я была пацаном, все было бы по-другому. Папа и не скрывал, что ждал мальчика. Первенца. А родилась я… Правда, у них потом появился Кеша. Сын, наследник… А я так.
- Твои родители тебя очень любят, - выдает Кабанчик.
- Они считают меня неудачной версией нормальной дочери. И в детстве я куролесила. И сейчас… замуж не вышла, не родила, работу нормальную так и не нашла…
- Они тобой гордятся, - продолжает Пашка.
- Ты с дуба рухнул, что ли? Они гордятся Кешей. С детства ему в жопу дуют. А я только под ногами путаюсь и картину порчу.
- Я хочу, чтобы моя дочка была похожа на тебя, - внезапно выдает Кабанчик.
- Чего?
- Ты классная. Красивая, умная, целеустремленная. Всего добилась сама. У тебя есть стержень. И при этом ты нереально женственная и нежная…
- Паша, ты сейчас о ком говоришь?
- О тебе, Маруся. Все это о тебе.
- Спасибо за комплименты. Но в них нет ни слова правды. Я неудачница.
- Что они добавляют в этот чай? - Пашка нюхает кружку. - У тебя свой салон, квартира, "Харлей", ты нереальная красотка и можешь свести с ума любого, на кого только посмотришь. И ты неудачница?
Я улыбаюсь. Мне приятно его слушать. И, кстати, в чем-то он прав!
- Но все равно, мужикам проще, - вырывается у меня. - Я в детстве очень хотела быть пацаном. И вела себя как пацан. И дружила с пацанами. И все было прекрасно - до двенадцати лет. Пока не появились они.
- Кто?
- Ты знаешь.
