Родители с трудом смирились с моим решением не получать дальнейшего образования, хотя я со своими баллами могла претендовать на лучший университет страны. Они дали мне выбор: в течение года я могу помогать им на ферме либо устраиваюсь на временную работу. Они надеялись, что это приведёт меня в норму, и на будущий год я всё-таки передумаю и стану учиться дальше. Я выбрала второе. Сельское хозяйство более не привлекало меня, а новое занятие могло бы отвлечь от тяжёлых размышлений. Я всё же пообещала, что на следующий год попробую поступить куда-нибудь, но на самом деле это были только слова, чтобы успокоить близких. Моё будущее было мне теперь безразлично. Жизнь моя была кончена, и для себя я уже всё решила. Мне было абсолютно всё равно, чем заполнять свои дни, раз рядом не было моего драгоценного Джоэля Грина, поэтому, когда друг отца предложил мне место официантки в придорожной закусочной «У Пита», я согласилась сразу. Я могла бы добираться до работы на машине, но предпочла велосипед, чтобы отдавать все силы кручению педалей. После трудового дня и физической нагрузки было счастьем замертво падать на кровать и погружаться в сон. Я была бы рада работать круглосуточно и без выходных.
Работа не была сложной, но с первого же дня стала вызывать у меня отвращение. Ничего подобного я никогда не хотела для себя, однако посчитала, что закусочная станет моей карой за то, что я продолжаю жить, когда другие мертвы.
И вот пять раз в неделю уже немногим более месяца я изо всех сил крутила педали на протяжении пятнадцати километров ради того только, чтобы освободить разум от той горести, которая постигла меня. Я могла бы уже быть женой и хозяйкой, быть счастливицей в собственном доме, купающейся в любви, но судьба распорядилась иначе. Удача не благоволила мне, и я ничего не могла с этим поделать, как жители некоторых приморских городков ничего не могут поделать с наводнениями и цунами.
Работа помогала отвлечься на несколько часов, но дома я ходила как тень, пугая младших сестёр. За общим столом один только намёк о Джоэле, и я спешила уединиться, чтобы никто не заметил моих слёз.
– Что происходит с Розой? Почему она избегает нас? Почему всё время плачет? – часто спрашивала самая младшая, двенадцатилетняя Лили.
– Её близкий друг погиб, – тихо отвечала мама, считая, что я не слышу, но я всё слышала. – Когда подрастёшь, ты поймёшь всю глубину её печали.
Родители считали, что я всего лишь потеряла лучшего друга и первую любовь, но никто из них никогда бы не понял меня по-настоящему. Старшие дети часто обделены вниманием, вся забота направлена на младших. Я ещё не успела вырасти, как стала чужой в собственной семье. Как бы я ни действовала, чего бы ни говорила, родители всё равно толковали бы мои чувства неверно.
Немногим более месяца я проработала, когда к нам домой пришёл мой босс, папин друг, и у них состоялся разговор, который я случайно услышала. Питер говорил отцу, что я абсолютно равнодушна на рабочем месте, безжизненна, как автомат, что я не проявляю любопытства, не заинтересована в клиентах, хотя всегда послушно исполняю то, что от меня требуется. Я ни разу не жаловалась, несмотря на грязь и окружение, которое, как ему кажется, мне не подходит, и он посоветовал отцу, чтобы я сменила место. Питер считал, что работа в закусочной не для меня, что пусть я равнодушна сейчас, но в будущем могу пожалеть, что тратила время и молодость напрасно на работу, которая не приносила мне удовлетворения. По его мнению, я зациклилась на прошлом, и мне необходима какая-то встряска, которая оторвёт меня от ступора.
