Кабинет психотерапевта. Самоисследование и самоисцеление через опыт проходящих терапию - страница 8

Когда человек не в контакте с собой, его отношения с внешним миром бедны: безэмоциональные разговоры, когда слова теряют смысл, не резонируют в душе собеседника. Возможно, Конрад и сам не подозревает, сколько боли носит в себе, только это покрытое льдом море заставляет его снова и снова повторять: «Я не знаю. Я ничего не чувствую» или «Хм». Конрад так глубоко погрузился в свои мысли, пытаясь понять, о чем я говорю, что я задаюсь вопросом: а действительно ли терапия, предполагающая разговоры о внутренних переживаниях, нужна ему? Чем я могу помочь?

Иногда слов слишком мало, чтобы передать все те фантазии, идеи, которые занимают нас, и те, что второстепенны, все то, чем живет наша душа. В первые недели Конрад редко говорил о мечтах, о том, что его вдохновляет, чем он увлекается. Пока речь не зашла о Вселенной. Это было как яркая цветная клякса на сером полотне. Еще будучи ребенком, Конрад читал много научной фантастики, особенно любил научно-популярные книги об астрономии. Интерес к звездам сохранился по сей день. Конрад часто допоздна слушает подкасты или смотрит образовательные видео по астрономии. Работу в планетарии он также выбрал не случайно. Даже когда он жалуется, что имеет дело с искусственными звездами, в голосе слышен искренний интерес. Конрад поведал мне свою тайну: в юности он мечтал стать астрофизиком. Поэтому он и хотел все-таки получить аттестат[2], но не рассказывал об этом родителям. Лишь много позже, в ходе наших встреч, Конрад поделится со мной, что он по-прежнему работает над воплощением своей мечты в жизнь, хоть и другим путем, причем таким, о каком я и помыслить не мог в начале нашего знакомства.

Разговор о юношеском желании Конрада заниматься астрофизикой стал первым, когда мы по-настоящему пообщались и между нами установился контакт. Возможно, он почувствовал, что я тоже интересуюсь этой темой, – и все пространство кабинета немного оживилось. Завязался диалог. Мы обменивались знаниями о звездных системах, и в то же время мы словно говорили не о некой далекой планете, а о Конраде.

Он пересказывает содержание подкаста, из которого узнал об открытии планеты в соседней звездной системе. Эта планета находится в зоне, пригодной для жизни.

– То есть там существует жизнь? – спрашиваю я.

– Неизвестно. Скорее нет. На звезде, чьим спутником оказалась открытая планета, судя по всему, регулярно случаются вспышки, из-за чего она подвергается постоянному радиоактивному облучению. Если там что-то и существует, то ему просто не хватает времени эволюционировать. Только от вспышки до вспышки, пожары потухнут, и нужно снова всё начинать сначала. Возможно, у планеты вообще уже нет атмосферы, которая обеспечила бы жизнь.

– Хм, – произношу я, и в кабинете повисает тишина. Затем я добавляю: – Тогда там был бы пустынный, мертвый ландшафт.

– Да, но именно в этом что-то есть. Пустынная планета. Как ни странно, это всегда возбуждало во мне интерес, – возражает Конрад.

Когда он рассказывает о дальних пустынных мирах, его глаза оживают, голос становится энергичнее, как будто он чувствует себя живым там, где царит смерть. У меня самого возникли поэтические фантазии, правда, жутковатые: спутник вращается вокруг своей звезды, снова и снова очерчивает круг, словно в надежде подхватить от нее искру, которая породит жизнь. Но от звезды исходит лишь мертвый свет.