Качим-кермек. Возвращение - страница 18

В Петропавловске Игорю надо было решить одну проблему, возникшую недавно из звонка по телефону. Ему требовалось ликвидировать системную аварию на сервере фирмы, которую он обслуживал уже не один год. Он извинился, что нам придется потерпеть часик, пока он не устранит неисправность, потом тронемся дальше. Я готов был терпеть гораздо, гораздо больше в надежде уже сегодня ночью быть в Караганде, на 300 км южнее Астаны, фактически – в центральном Казахстане. За один день, намного меньше, чем за сутки, проехать стопом так далеко! Редчайшее везение!

Петропавловск был уютным, теплым, как теперь принято говорить среди людей моего поколения, советским городком. Вступала в противоречие с этим определением большущая мечеть желтого дорогого кирпича с выкрашенными голубой масляной краской куполами и нарисованными окнами на минарете. При таких габаритах дешевая масляная краска и фальш-окна удручали.

У этой мечети мы дождались представителей аварийной фирмы, которые нас сопроводили до здания, где помещался сервер. Игорь хоть и был там пару раз, не помнил, где это здание находится. Квадратно-гнездовая планировка города, по его словам, приводила его в пространственное замешательство, он абсолютно терялся в искусственности прямых улиц.

«Наш человек!» – в который раз подумал я.

Меня удивил в Петропавловске один проспект – восемь полос! Широкий, по масштабам сопоставимый с Садовым кольцом в Москве. Это в городке, где 10-этажный дом, наверное, редкость.

Игорь ушел с представителем фирмы, а мы с Эриком остались ждать. Был теплый вечер. Наконец-то я ходил по асфальту (пока еще не мягкому) азиатского города!

Я пошел по улице в поисках магазина.

В магазине было мало народа. Цены, конечно, в тенге. Меня сильно удивило, что цены были в основном как в Тюмени, а некоторые, например на кондитерские вкусности, выше. Я взял бутылку лимонада за 45 тенге (15 руб.), а коврижку за 600 тенге килограмм не стал. Дорого! Дороже, чем в Тюмени!

Вернувшись к машине, я разложил стульчик и уселся у оградки. Сразу подошли три мента. Я встал с готовностью. Оценив, они отошли без претензий.

Я сидел на маленьком складном стульчике и наслаждался. Люди ходили мимо меня, мальчишки катались на роликах, тетки несли какие-то большие сумки, старики шли важно и с достоинством. Мне казалось или на самом деле, но люди здесь были совсем другими, иначе двигались, по-другому разговаривали. Я не о языке сейчас, хотя, судя по обрывкам фраз и крикам мальчишек, говорили они в основном на русском, я о манере, выражении лиц и тела, о цвете и свете. Вот свет, несомненно, был совершенно другим. Еще не тем, о котором я тосковал, сидя в Сибири, но уже близким. Еще недостаточно пыльным, недостаточно мягким, но уже тем, о котором говорили русские монахи: «Красота – без пестроты». Правда, те монахи говорили так, имея в виду другой свет, но мне кажется, они бы не очень обиделись на меня, что я так вольно трактую их понимание мира, ибо я говорю сейчас о вещах чистых, нестяжательных, недостаточных, конечно, в смысле стяжания Духа, но стяжания души чистой – несомненно.

Юноша Эрик смотрел на меня сквозь лобовое стекло «тойоты» (он выполнял указание отца ждать в автомобиле), смотрел внимательно и уже через 10 минут – не так настороженно.

«Вот и хорошо!» – подумал я.

Прибежал Игорь. Именно прибежал. Взял сумку с инструментом и побежал обратно, заверив нас, что хоть авария и сложная, но он справится минут за 20. Мне Игорь положительно нравился! Столько доброжелательства. Столько внимания к людям. Столько энергии!