– Каким образом?
Но вместо того, чтобы ответить, Маринка вдруг прижалась к нему и страстно впилась в его губы. Обхватив девушку сильными руками, Стас прижал к себе ее тело, отвечая на поцелуй. Вдруг она, тяжело дыша, вырвалась из его объятий.
– Может, продолжим разговор в спальне? – Ее голос стал более низким и глубоким.
– Нет!.. А, к черту!
Подхватив женщину на руки, Стас понес ее в спальню, распахнув ногою дверь. Там он швырнул ее на постель, срывая одежду и забывая обо всем вокруг.
В это время из-за шторы в гостиной вышла высокая брюнетка. Заглянув в спальню, она беззвучно вышла в коридор и, усмехнувшись, набрала номер телефона, прикрыв за собой дверь.
– Аспид, у тебя минимум четыре часа! Не облажайся снова.
Отключив телефон, таинственная дама прислушалась к шуму и стонам, доносящимся из спальни, и уже не заботясь о тишине, вышла на лестницу, хлопнув дверью.
А в это время Ира и Боня пытались поддерживать светскую беседу. Рыба была уже съедена, кофе выпит, и девушка из благодарности вымыла посуду. Часы показывали половину одиннадцатого. Боня забарабанил пальцами по столу.
– Ну и куда он запропастился? Завтра с меня в клубе за прогул шкуру сдерут…
Занятая своими мыслями Ира не ответила, и Боня, обиженно надувшись, полез за телефоном, но на его звонки никто не ответил.
Девушка взглянула в окно, за которым царила ночная тьма, разрываемая кое-где светом тусклых фонарей.
– А эта ведьма красивая? – Она сама удивилась своему вопросу. Да какая разница, куда удрал ее палач-неудачник. Стало тоскливо и захотелось домой. Может все давно успокоилось, а она, как последняя идиотка, сидит черт знает где в компании какого-то шизофреника, считающего себя котом?
Боня покосился на девушку и ловко почесал себя за ухом.
– Очень.
– Тогда не удивительно, что его нет.
Боня в ужасе всплеснул руками.
– Типун тебе на язык! От этой девицы одни неприятности! Надеюсь, что он давно уже в «Гамаюне» … Хотя ему там еще неделю нельзя показываться…
Ире на память вдруг пришла их встреча с людьми Нави в ее квартире. Дверь так и осталась открытой. Интересно, там все растащили, или хоть что-нибудь осталось? Не то, чтобы ей было чего-то очень жаль, кроме семейного альбома с фотографиями родителей, но одна мысль, что кто-то чужой грязными руками берется за ее вещи, навевало грусть и отвращение. Она взглянула на пригорюнившегося Боню.
– А почему его Аспид Дуней назвал?
Боня помялся, зачем-то подвигал по столу чашку, в которой не осталось ни капли чая, и с тоской посмотрел на часы.
– Куда же он все-таки запропастился?.. Это длинная и грустная история.
– Но вы же, согласно Пушкину, любите сказки говорить. А делать все равно нечего.
Боня поерзал по стулу, несколько раз открыл уже рот, чтобы начать рассказ, но потом махнул рукой.
– Как-нибудь потом, ладно? Сам расскажет, если захочет.
– А можно спросить, как вы познакомились? Он вас тоже от нечисти спас?
Боня, хитро усмехнувшись, на мгновение задумался и, видимо, решив, что рассказ о нем самом – меньшее из зол, поудобнее уселся на стуле.
– Это как сказать… Давно это было. Сразу после отмены крепостного права…
– После чего? – У Иры от изумления округлились глаза.
– После отмены крепостного права, – не понимая Ириного удивления повторил Боня, но сообразив, в чем дело, тихо рассмеялся. – Да, мы со Стасом не так молоды, как кажемся. Но слушайте, раз уж спросили. Как-то раз, в бытность свою котом, разозлил я одного черного колдуна по имени Андоим, который поклялся меня извести. Лет тридцать я довольно удачно избегал с ним встречи, пока однажды не поймал он меня в лесу неподалеку от Москвы. Представляете: рассвет в лесу. Кругом никого, и этот сухой сморчок чего-то бубнит себе под нос. А я так перепугался, что забыл человеческую речь, и сидя на дереве, только и мог, что на него шипеть. А этот кончил бормотать и как завопит: «Быть посему во веки веков!»
