– Висит груша, нельзя скушать. – Она хохотнула.
– Как думаете, можно повесить слона? – спросила Ри в ответ.
– Это загадка, что ли, тоже?
– В Америке повесили слониху.
– Что?
– Она затоптала человека. Повесили на железной цепи на кране. Цепь порвалась, слониха упала и сломала бедро. Тогда ее повесили еще раз.
– Мм, – промычала хозяйка.
– Простите, – спохватилась Ри. – Мне просто лампочка ваша напомнила. Это мне мама рассказывала, – добавила она и улыбнулась как можно безобиднее.
Кажется, это переделанный в жилой этаж чердак. Ри надеялась, что будет лучше. Туалет и душ общие на всех, зато внутри есть переносная конфорка и даже кастрюля. Вся квартира – одна комната. Кровать, стол, пара мертвых мух в углу, да и всё. Маленькое окно прямо над столом, открывается вверх, – чтобы заглянуть в него, нужно подняться на цыпочки. Внизу – крыши, двор, август в Москве.
В прошлый их приезд тоже был август. Мама кидала вещи в сумку. Ри, сидя на полу, вытаскивала их и складывала как учили – рукав, рукав, пополам и еще пополам – мама злилась, бегала по дому. Кричала: Ри, не трогай, хватит, Ри, хватит, хватит. Дом шумел и топал в ответ.
Она вышла на улицу, тут-то и случился один из тех моментов, которые можно пересчитать по пальцам. В глаза ударил август, все вокруг – желтое, знойное, жужжит проводами в поле, пахнет соленым маслом. Она схватилась за поручень, дерево было холодным, шершавым, влажным после ночи. Все разделилось надвое, позади – мама в доме, вещи, сумки, разлитое молоко, испуганный кот под кроватью. Впереди – остальное, во что можно окунуться, просто шагнув за порог.
Дальше бежали на вокзал, молились, хоть бы были билеты, хоть бы были билеты, Ри хваталась за мамину, обычно сухую и прохладную, а сейчас теплую и потную ладошку.
Когда тронулись, мама улыбнулась и снова соединила разделенный на две части мир, солнце и поле встретились с мамиными глазами, и все встало на свои места.
В душевой включилась вода. У кого-то жужжал телевизор.
За деньги было стыдно только в поезде. Когда брала их из зеленого военного сундука (она знала, справа есть карман, в который мама каждый месяц откладывала бумажку или две) – не было. Брала спокойно, полив на петли пахнущее рыбой масло для велосипеда, чтобы не скрипели.
Еще раз все пересчитала и спрятала деньги в стол. Достала бумажку с телефоном, которую сунула ей на вокзале старуха. Она с работой поможет, ты девчонка симпатичная, подойдешь. С какой работой? Зря не спросила.
На следующий день Ри сидела в шатре, установленном в атриуме торгового центра. Ей выдали бархатную юбку в пол и бархатные же перчатки. Глаза подвели синим. В шатре было душно, поэтому она иногда нагибалась и приподнимала край тяжелой ткани, чтобы запустить воздух.
Знакомая старухи оказалась кем-то вроде прораба, только для актеров. Ну, как актеров, массовки. В торговом центре открывали новый магазин, Ри так и не поняла с чем, внутри было много места и мало вещей, на стойке висели вешалки с прозрачными халатами, вдоль стены на стеллажах стояли морского цвета вазы, пепельницы, какие-то фигурки и бокалы. Организаторы поставили несколько шатров, купили дешевые стеклянные шары, которые наполнили чем-то напоминающим подкрашенное масло. Если такой потрясти, внутри будут переливаться, как в молоке, синие и фиолетовые разводы. Ри и остальным дали распечатку с ответами, там было:
