Как бобр своё имя искал - страница 5

Навстречу попалась мышь с рюкзаком на спине. Она явно спешила и намеревалась проскользнуть мимо, но бобр остановил её.

– Привет! – сказал он. – Ты здесь всё знаешь, скажи, где искать своё имя? Хочу найти его.

– Сначала ползи прямо, прямо, прямо, – ответила мышь, останавливаясь. – Потом свернёшь налево, потом снова прямо, потом снова налево, потом направо, потом налево, потом опять прямо, прямо, потом налево, потом направо, потом снова прямо, прямо…

– Я запутался, – перебил её бобр. – Неужели так далеко? Ты это точно знаешь, что там есть имена?

– Какой нетерпеливый, – проворчала мышь и громко отчётливо сказала: – Я знаю точно: когда что-то ищешь, надо много раз сворачивать направо и налево, много раз идти прямо и даже возвращаться назад, останавливаться и снова начинать путь, прежде чем найдёшь то, что ищешь. Иначе никак. Стоя на одном месте, ничего не найдёшь. Однажды я тысячу раз повернула направо-налево и только тогда нашла своего заблудившегося мышонка. Он отощал, но я успела. Поспеши и ты, чтобы твои имена не разбежались.

Мышь строго посмотрела на озадаченного бобра и уползла.

– Спасибо! – крикнул ей вслед восьмой сын-бобр.

Он стал быстрее перебирать лапками и вдруг очутился в просторной высокой норе.

Посреди неё на троне сидел крот с блестящей короной на голове и на ощупь считал зёрна, перекладывая их из одного мешка в другой. От короны шёл свет. И без того подслеповатый крот щурился, но не снимал корону. Рядом с троном с одной стороны стояли мешки, а с другой – тростниковая клетка, в которой была большая зелёная гусеница. По всей длине тело гусеницы украшали яркие голубые шарики. Её крупные глаза глядели с тоской.

Уловив запах непрошеного гостя, крот бросил зёрна в мешок.

– Кто здесь? – резко спросил он.

– Восьмой сын-бобр.

– А-а-а… – успокоенным голосом произнёс хозяин трона, поправляя корону. – Зачем пожаловал?

– Ищу своё имя!

– Ерунда. Зачем искать имя? Гораздо лучше иметь корону, чтобы тебя все уважали. У тебя есть корона?

– Нет, мне она ни к чему, будет только мешать.

– «Мешать»? Как ты смешон! Корона не может мешать, на то она и корона. Мне она не мешает сидеть на троне и думать, что я король. Да, у меня есть корона, но нет королевы. Кстати! Ты видишь гусеницу?

– Вижу, она в клетке! – с возмущением воскликнул восьмой сын-бобр.

– Правильно, в клетке. Скоро гусеница превратится в бабочку и станет моей королевой. Тогда я буду настоящим королём, и все наконец перестанут спрашивать, зачем я нацепил корону!

– Это жестоко – сажать бабочку в клетку!

– «Жестоко»? Ну и пусть. Зато красиво.

– Жестокость не может быть красивой, она ядовита, как укус змеи.

– «Змеи»? Глупости всё это. Оставайся! Я приглашаю тебя на свою свадьбу. Будешь моим свидетелем. Поможешь привязать невесту к трону.

– Это подлость – привязывать к своему трону того, кого любишь!

– Устал я от твоих разговоров. Посплю…

Крот обхватил лапами клетку и, положив на неё голову, уснул.

Глаза гусеницы наполнились слезами.

– Спаси меня… – прошептала она одними губами.

Восьмой сын-бобр в два приёма перегрыз прутья, и гусеница выбралась наружу.

– Посмотри! – тихо засмеялась она, оказавшись на свободе. – Корона съехала на уши крота и мешает ему слышать.

– Точно! Какая ошибка думать, что корона делает тебя могущественным! Она ослепляет и вызывает глухоту. Не то что имя! Имя даёт силу и смелость.