– Ей и не надо шевелиться, пока все не срастется. Организм молодой, все будет хорошо, не переживайте. И не вздумайте такие речи при девочке вести! Скажете, что ничего серьезного, и что она скоро снова будет бегать и радоваться жизни!
«Ага, как же…» – мрачно подумала девочка и приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на урода, который хочет ее обмануть. Уродом оказался высокий доктор в белом халате.
– Родители-то ее объявились? – спросил он.
– Нет еще, Разик Умович… – вздохнула Ульяна Матвеевна. – Куда везти-то бедняжку? В палате для девочек мест нет.
«А как же! – усмехнулась про себя девочка. – Сейчас еще к пацанам положат, и они будут надо мной издеваться…»
Она попробовала пошевелиться, но не получилось. Чуть сильнее приоткрыла глаза и попыталась осмотреть себя. Что-то непривычно большое и белое.
– Беда! – сказал доктор и неодобрительно покачал головой. – И к ребятам не положишь. Там кровати чуть ли ни в плотную стоят. Ну сколько можно начальству писать, что травматологическому отделению нужны просторные палаты, а не комнатки с пятью кроватями?! Подсобку начали переделывать, как я просил?
– Там даже один больной уже лежит! – сказала Ульяна Матвеевна. – Правда, не нашенский, из соседнего корпуса. У них тоже места не было, вот и напросились, услышав, что мы новую палату делаем. Ее, конечно, еще не успели…
– Ну, туда и везите, по-другому пока никак…
«Конечно, мест нет, а меня – в какую-то подсобку, да еще к пацану!» – с ненавистью подумала девочка и зажмурилась, чтобы не видеть этот паршивый мир.
Она почувствовала, как ее повезли, а потом ощутила затхлый запах, совсем не похожий на медицинский дух операционной. Остановка, скрип двери, снова движение, а затем едва заметный удар кровати-каталки о стену. Девочка поморщилась, но глаза решила не открывать до последнего.
– Ты, смотри, не обижай девчушку! – сказала Ульяна Матвеевна. – Пока к тебе положим. Она немного поломанная, бедняжка. Будешь кавалером себя вести?
– Буду, – пообещал тихий мальчишеский голос.
«Ага, как же, – подумала девочка. – Только и ждал наверное, чтобы ему кого-нибудь беспомощного поиздеваться привезли. Ничего, пусть только попробует!»
– Ну, я пойду, – сказала Ульяна Матвеевна. – Она спит пока. После операции. Так что не буди. Пусть сама проснется…
– Хорошо…
Снова скрип двери и – тишина.
Девочка долго лежала, ожидая каких-нибудь очередных подлостей от ненавидящего ее мира. Но все было спокойно. Пацан, видимо, не собирался пользоваться отсутствием нянечки и делать какую-нибудь гадость.
«Ну и дурак!» – подумала девочка и открыла глаза. И тут же убедилась, что мир в очередной раз ее пнул, причем и без помощи других людей.
Девочка оказалась совсем не в палате, а в маленьком помещении с серыми бетонными стенам, яркими лампами на потолке и следами несостоявшейся поклейки обоев на полу.
Девочка зажмурилась, но почти сразу снова открыла глаза и внимательно осмотрела себя. Она могла шевелить головой и одной рукой. Голова свободно двигалась направо-налево и вверх-вниз. Непострадавшая рука крепилась к телу узкой лентой марли в один слой. Девочка с легкостью ее порвала. Все остальное тело было перебинтовано и казалось совершенно бесчувственным.
«Словно одна голова живой осталась, – равнодушно подумала девочка и внимательнее осмотрела «палату». Помещение было похоже на старый заброшенный склад, в котором долгие годы хранился всякий хлам. Потом этот хлам спешно убрали, но ощущение склада-подвала вместе с мусором вынести не удалось.
