– Звали, Николай Николаевич? – как-то в полупоклоне произнес он.
– Виктор Петрович, – глядя в упор, произнес Президент. – А кто у нас в Москве-то остался? Мы вроде бы все здесь.
Чернов обернулся… Долго рассматривал людей из близкого окружения Президента… Потом, виновато потупив взгляд, покраснев, поняв, что что-то не сходится, произнес:
– Все в порядке, Николай Николаевич. Все… Все под контролем.
Президент сдвинул брови, отчего премьер весь съежился и лицо его пошло пятнами. Зная крутой нрав главы государства, Виктор Петрович сразу почувствовал недоброе. На своем веку он уже не раз видел, как слетают с высоких постов и теряют портфели высокопоставленные чиновники.
– Выпьешь? – вдруг, протяжно зевнув, спросил Президент и указал рукой:
– Сядь.
– Можно, – не своим голосом ответил Премьер. Отказываться в такой ситуации было нелепо. И он сел напротив.
– Налей, выпей… Успокойся, – уже мягче произнес Березкин.
Виктор Петрович, волнуясь, налил полстакана водки. Потом, поперхнувшись и облившись, кое-как выпил.
– Даже… Даже как-то забыл сказать «Ваше здоровье!», Николай Николаевич.
– Да ладно. Ладно, – успокоил его Президент. – Иди.
Чернов вышел, прикрыв за собой дверцу, и сразу же как будто растворился, исчез среди кресел.
«Что это я перед ним как… как? – подумал Премьер, усевшись в удобное сиденье. – Где-нибудь в Кремле, да один на один, все было бы по-другому». (Чернов был одним из богатейших и влиятельных людей России.) Там он ему быстро сказал бы пару ласковых выражений и указал бы ему на его место. На место в ИХ обществе. Но здесь, при людях, при подчиненных, было нельзя. Здесь уже все иначе. Здесь так принято, так устроено. С этим все давно свыклись; с этим все жили: Наверху должен быть только один! Никаких компромиссов! Точка! Все. Ничего не было. Летим дальше.
За стеклами иллюминаторов засветлело. Высыпали звезды. Налилась желто-белым светом Луна. Было как-то тихо и торжественно.
«Небесный Пастух пасет облака…» Возможно, от такой же красотищи навеяло когда-то Виктору Цою (автору и исполнителю, лидеру группы «Кино»).
Лайнер, нежно посвистывая турбинами, быстро приближался к воздушной границе России. Самолеты сопровождения Японских Сил Самообороны, качнув, прощаясь, крыльями, «свалились» в темную бездну облаков и направились обратно в сторону своих островов. Около президентского борта остались только наши МИГи.
Оживление, царившее внутри лайнера каких-то полчаса тому назад, стало стихать. Ходьба по салонам прекратилась.
Разговоры постепенно перешли в тихие беседы шепотом и полушепотом. Многие уже спали. Стюардессы ходили между кресел, складывали посуду в тележки, раздавали желающим газеты и журналы, помогали укладываться спать. Включилось дежурное освещение. Ночь постепенно входила в свои права.
Ольга Николаевна, дочь Президента, уложила спать двух своих дочек-близняшек, подошла к уже давно спящей матери и, поправив на ней полусползший плед, вошла в кабинет отца. Тот уже было задремал, но, увидев дочь, взбодрился:
– A-а, Оленька. Что, не спится?
– Да вот, зашла пожелать тебе спокойной ночи, – ответила та.
– Как там мои внучки? Спят уже, наверное? Десятый сон видят?
– Еле угомонились. Набрали в Японии этих электронных безделушек – не оторвешь от них! А что дома-то будет?! Об этом лучше и не думать. Учебу не забросили бы.
– Ничего. Что-нибудь придумаем. Мать-то что? Спит?
