Как делается кино - страница 5

Кем бы я ни был, во что бы ни выливалась моя работа, это должно идти из подсознания. Я не могу работать рассудочно. Очевидно, так вернее и правильнее для меня. Каждый должен подходить к делу наилучшим для себя способом.

Не знаю, как выбрать фильм, который проливает свет на смысл моей жизни. Я не знаю, в чем ее смысл. Моя жизнь определяется тем, как я ее проживаю. А фильмы обозначаются по мере того, как я их снимаю. Пока меня волнует определенная тема, этого достаточно, чтобы начать работать. Может быть, само дело и есть смысл моей жизни.

Решая (неважно, по какой причине) делать фильм, я возвращаюсь к ключевому вопросу: «О чем он будет?» Работа не начнется, пока не определены ее границы, и это первый шаг в процессе. Ответ на этот вопрос задаст то русло, в которое будут укладываться все последующие решения.

«Ростовщик»: как и почему мы сами строим себе тюрьмы.

«Собачий полдень»: фрики и изгои не так страшны, как мы о них думаем. Мы готовы сочувствовать самому дикому поведению, даже если не готовы это признать.

«Принц города»: когда мы пытаемся контролировать все вокруг, в итоге оно начинает контролировать нас. Все не то, чем кажется.

«Дэниел»: кто расплачивается за веру и убеждения своих родителей? Не только они сами, но и их дети, которые эти убеждения не выбирали.

«Из породы беглецов»: борьба, чтобы защитить все тонкое и уязвимое в себе и в мире.

«Пленки Андерсона»: машины побеждают.

«Система безопасности»: машины побеждают.

«12 разгневанных мужчин»: слушайте.

«Телесеть»: машины побеждают. Или, перефразируя слоган Национальной стрелковой ассоциации[2]: развращает не телевидение, а человек.

«Серпико»: портрет истинного «бунтаря с причиной»[3].

«Виз»: твой дом (в смысле самопознания) находится в тебе. То же можно сказать и о блистательном фильме с Джуди Гарленд, и о книге Фрэнка Баума.

«На холостом ходу»: кто расплачивается за убеждения родителей?

«Чайка»: почему все влюбляются не в тех? (Неслучайно в последней сцене герои за столом играют в карты, как будто у каждого плохой расклад и им нужно немного удачи.)

«Долгий день уходит в ночь»: здесь я должен остановиться. Сам не знаю, что тут за тема, кроме невесть какой идеи, скрытой в названии. Иногда появляется сюжет, и он, как в этом случае, выражен в столь великом произведении, так огромен и всеохватен, что его нельзя свести к единственной мысли. Попытки дать определение ставят пределы тому, что не должно иметь границ. Мне очень повезло, что удалось поработать с текстом такого уровня. Я понял, что лучший подход к нему – вопрошать, исследовать и позволить пьесе направлять меня.

В определенной степени то же самое происходит, разумеется, при работе над каждой хорошей картиной. В «Принце города» я понятия не имел, что думать о главном герое, Дэнни Чиелло, пока не увидел законченный фильм. В «Серпико» отношение к основному персонажу было двойственным. Иногда он становился настоящей головной болью. Вечный брюзга. Аль Пачино заставил меня полюбить его самого, а не его персонажа. В «Чайке» все поступки неоднозначны. Все влюблены не в тех. Учитель Медведенко любит Машу, которая любит Константина, который любит Нину, которая любит Тригорина, который во власти Аркадиной, которая на самом деле любит Дорна, которого любит Полина. Но это не мешает каждому обладать собственным достоинством и пафосом, несмотря на видимую нелепость. Противоречие заставляет глубже исследовать характеры. Каждая личность похожа на всех нас.