Как делать деньги - страница 2

Вы выбрали вариант 3?

Решили терпеть, стиснув зубы? Знаете, недавно интересный факт вычитал: в России во время Великой Отечественной войны славили тех, кто геройски погиб, защищая, охраняя, помогая и т.д. Поэтому в советских войсках разговоры (и мысли) о том, что «если что, то я себя гранатой вместе с ними…» были нормальны, а вот в Англии, например, восхваляли профессионалов. А на войне профессионал – это кто? А это тот, кто прошел самый тяжкий бой и живым остался. Умереть – задача не хитрая. А вот остаться живым под шквальным огнем – это признак удачливости и профессионализма (или задатков профессионализма). Поэтому если в английских войсках кто-то начинал говорить о самопожертвовании, сразу отправляли к психиатру.

Не будем оценивать этот факт, но осознаем, что стоическое терпение в нищете – это признак культурного наследства, а еще тяжкой болезни, а не геройства.

Нищета, бедность – это тяжелая болезнь духа, и передается она по наследству. Признаки болезни нам известны – хроническая нехватка денег. Хватает только на выживание, но не больше.

Причина болезни нам тоже известна – «проблемы в голове». И что, Вы прямо-таки бросились эти проблемы лечить? Ой, да не смешите вы меня.

Люди любят читать, но не любят делать. Они читают, да еще и покрикивают, что вот мол, мало написал, а ведь так хорошо пишешь, давай, мол, пиши больше. А толку с их чтения? Предложишь им, давай мол, упражнение выполним, курс пройдем, успешными станем, так столько всяких «А вдруг…» возникает, лучше и не предлагать. Себе дешевле выйдет.

Посмотрим, человек родился в бедной семье. Он всю жизнь прожил бедным и детей своих приучил к бедности, и он гордится, что его родители так жили, он так живет, и дети так будут жить. «Мы, Ивановы, живем бедно, зато честно» (или «бедные, зато духовные…», воистину, безграничны таланты народные бедность оправдывающие…).

Но врет ведь он. Врет, зараза, всем, и детям, и близким, и себе, и не краснеет же при этом ни капельки. А?! О чем вранье? Так не договаривает наш Иванов, что жить так ему не хочется, что тягостно это и муторно. Он про это не говорит. Представьте, что он сказал бы: «Я живу бедно, мне плохо, голодно и стыдно, но я горжусь тем, как я живу, и поэтому хочу, чтобы мои дети так жили». Вы можете представить, чтобы любящие родители пожелали своим детям такую жизнь? Представьте, родительское напутствие: «Сынок (дочка), пускай твоя жизнь будет еще беднее чем у нас. Пускай у тебя здоровье откажет лет в тридцать, а дети твои будут ползать в пыли и просить подаяние. Если ты станешь такой, мы тобой будем гордиться!». Ну, как Вам, напутствие?

А ведь они именно это и говорят, когда на вопрос детей «Папа, мама, а почему у нас так мало денежек?», отвечают: «Ну и что! Зато мы честные. А они, эти хапуги… Их бог покарает!». «Бог покарает», – это уже апелляция к последней инстанции. Мне прямо видится, как бог сидит и делает записи: «Ага, Иванов просил Смирнова покарать. За то, что Смирнов ему неудобство душевное доставлял своим богатством… Ага… Покараем Иванова, чтобы зла ближнему не желал…». Зато честно. По-божески.

Врет наш Иванов, что хорошо ему живется, а чтобы оправдать себя, терпением своим гордится. «Мы, Ивановы, терпеливые… Но когда терпенье лопнет…» (от себя дополняю: когда ему надоест, интересно, быть бедным? Никогда. Он же терпеливый…)

Он так привык жизнь терпеть, что даже и мысли у него нет, что жизнью можно наслаждаться. А когда где-то слышит он об этом, или читает, для него это как откровение: «Блин! Жизнью! Наслаждаться! Хочу!!!». Но, через некоторое время натура берет свое, и он опять жизнь начинает терпеть, как будто существование его – это пытка, и перетерпеть ее – это высшая доблесть.