– Всё усёк господин десятник, – по привычке склонил голову Малюта.
– Да шапку смотри ни перед кем из земских не ломай. Будь то князь или боярин. Один государь над нами Бог.
– Всё понял господин десятник.
– То тоже.
– Только вот одно гложет, – признался Малюта. – Семья далече. Как из Полоцка возвернулся деточек не видел. Как они там, без родителя? Гостинец бы им какой передать. Ведь до сыту не едят.
– Об этом не тужись. Про это государь наш думает. Он заботиться об нас и о наших семьях. Чтобы душа у нас о домашних не сохла, чтоб только о службе пеклись.
– Как это?
– Семья то твоя где?
– В деревеньке.
– Так вот царь Иван Васильевич повелел всем опричным своим воинам выделить дворы на Москве. За Китай-городом.
– Да ну, – удивился Малюта.
– А как же, государь заботиться о своих верных слугах. И если кто ему верно будет служить, как собака грызть его недругов, тому от государя будет великая милость. Так и знай.
– Уж я господин десятник расстараюсь.
– Старайся Скуратов сын, а ежели что не так, – Киреев сжал свою огромную ручищу в кулак и поднёс к лицу собеседника, чтобы более наглядно показать, что бывает с ослушниками царской воли.
Но Малюта не собирался перечить царю. Он его верный холоп и царская воля для него закон.
Расположившись в дозоре, опричники были десятником расставлены по постам. Нужно было зорко следить за дорогой и никого не пропускать к Александровской слободе. А так же никого, без подорожной записи оттуда не выпускать.
Днём служба была не трудной. В слободу к государю на поклон проследовала небольшая группа коломенских купцов, искавших заступничества от притеснений воеводы. Да возвратился отряд опричников из Переяславль-Залесского уезда, с богатым обозом. Ночью дежурить было тяжелее. Было холодно. Чтобы согреться приходилось топтаться на месте. Даже костёр не согревал. За полночь потянуло в сон. Малюта дважды смыкал глаза, погружаясь в сон, но тут же одергивал себя, растирая лицо снегом.
По небольшой надобности Малюта отошёл от дозора в густой валежник. Вдруг перед ним промелькнула какая то тень. Сон вмиг улетучился, и кровь прильнула к голове. Застучало в висках. Обострилось зрение. Малюта сильно сжал в руке рукоятку сабли.
Сделав несколько шагов вперед, Малюта остановился. Затаив дыхание он напряг слух. Но кроме завывания ветра ни чего слышно не было.
Вдруг, Малюта расслышал сзади слабый хруст снега и мгновенно, выдернув саблю из ножен, развернулся на пятках. Его проворность спасла ему жизнь. Из темноты на него набросился неизвестный. Малюта отбил удар и сам перешёл в нападение. Его противник явно уступал в мастерстве и вскоре двумя мощными ударами Малюта выбил из рук противнику саблю.
Неизвестный, лишившись оружия, опустился на колени и взмолился о пощаде:
– Ради Бога помилуй, не убивай.
– Кто таков? – грозно рявкнул Малюта.
– Я из Александровской слободы Можайский городовой дворянин Ивашка Прошин сын, состою в опричном войске.
– Что здесь делаешь?
– Хочу добраться до Можайска.
– А подорожная у тебя есть?
– Нет.
– Ах ты собака драная, – выругался Малюта. – Как ты мог нарушить царскую волю и самовольно оставить слободу.
– Да я семью хотел навестить. Там жинка моя и ребятишки болеют. Вот провиант им хотел свезти. Боюсь, помрут с голоду.
– Да ты государю на верность присягал. Для нас нет ни семьи, ни родных, ни отца с матерью, только государева служба. Понятно тебе.
