– Ладно уж…, – произнесла барыня, – скажи, что выйду сейчас, мол, не одета еще…, нехай подождут. И вот еще что, узнай-ка, чего это я им потребовалась?
Нянька успокоилась, воздохнула глубоко, чтобы грудь поднялась, потуже передник подпоясала и вышла к народу.
– Ну, чего орете, как оглашенные? Одевается барыня, она ж не вы, не может к обчествурасхлистаной выходить.
Мужики потупились и сделали шаг от крыльца, один только Иван остался, потому как дураку все нипочем. К нему-то нянька и подступила, немного сбавив тон.
– Скажи-ка, Ваня, с каким делом пришли, чего надо от барыни, что вы ее в такую рань решили потревожить?
– Да вот, решили к царю идти, – отозвался Иван и зевнул при этом на все зубы, словно говорил о походе куда-нибудь за реку.
– Чегось, – опешила нянька, – зачем тебе, облому деревенскому, царь потребовался?!
– А мне он без надобности, – отозвался Иван, – народу, вон, неймется…
– Да вы что, нехристи, с ума посходили что ли, – выпятив грудь, двинулась на мужиков нянька, – у вас что, работа в деревне закончилась? На каторгу хотите!
Няньку и в молодые годы побаивались, а уж когда возраст ее пошел на закат, то удержа на нее вообще никакого не стало.
– Ты это, няня, не особенно…
– Чего?!
– По делу, – нестройно отвечали мужики из толпы, и тут же прятались за спины соседей.
– Какое такое у вас, убогих, может быть дело к Государю?
– Общественное…
Сколько еще продолжался бы этот бестолковый брех, неизвестно, если бы не выступил вперед батюшка Калистрат.
– Ты, нянька, чего на народ бранишься?
– А я и не бранюсь, – чуть отступила нянька, – я разговариваю…
– Разговариваешь, – надвинулся на няньку поп, – а кто тебя уполномочил? Или барыня тебя вместо себя послала, так мы с тобой разговаривать не будем…, нет у тебя таких прав, чтобы нам отвечать.
– Что ты, что ты, батюшка Калистрат, – закрестилась нянька, единственное, чего она боялась в жизни, это были служители церкви, – я просто так, по глупости, из любопытства бабского…
– Вот и ладно, – легко согласился батюшка Калистрат, – а ежели так как ты говоришь, давай подождем барыню, с ней и переговорим…
Вскорости появилась и барыня Клепатра, подошла, поздоровалась и даже в гостиную пригласила, однако, мужики отказались, мол, нам это не обязательно, нам и интересу никакого нет. Вон, пусть Ванька, да поп идут…, ну еще Сучок с ними увязался, потому как сильное любопытство его разбирало…. Зашли, чинно расселись по свободным местам, поп вкратце рассказал зачем пришли. Сучок еще кое-что от себя прибавил, для понятности, и только Иван сидел молча, да слушал, да на барыню поглядывал…
– И при вас письмо это, – поинтересовалась барыня.
– Конечно, – ответил Сучок и повернулся к Ивану, – покаж-ка письмо.
Иван послушно достал бумагу и подал ее барыне, та с любопытством развернула и принялась читать…
– Мы там супротив вас, ничего не писали, все об нашей жизни, да об наших бедах, – встрял Сучок.
– И что же, – глянула на мужичка Клепатра, – думаете, что есть царю дело до ваших бед?
– А как же, – быстро ответил Сучок, – мы его подданные, а это, почитай дети, а об детях заботиться положено…
– Ну и что же вы выспрашиваете у царя-батюшки, послабление по податям, а может, барыню новую хотите? Или денег, по рублю на брата?
– Не, – отмахнулся Сучок, – денег мы не просим, и новая барыня нам без надобности…, интересуемся всем обчеством, как жить нам, что делать, когда судьбина кукиш нам показывает. Ну, еще интересуемся, в чем оно, наше, крестьянское счастье.
