Как Кощей смерти искал - страница 11

Гюнтер спал, пристроившись на канделябре, стоявшем на каминной полке. От резкого окрика он спросонок свалился на пол и больно ударился боком.

– Доннерветер! – выругался ворон, – Ну чего с утра пораньше так орать? – и тут же добавил совсем другим тоном:

– Ваша Трансцедентальная Эпидерсичность.

– Ты сам-то понял, что сказал? – переспросил Кощей.

– Ну, в двух словах этого не объяснить. Трансцедентальный – это от латинского «trancedens» – выходящий за пределы мыслимого, способный перемещаться из одной формы материи в другую, а эпидерсичность – это…

– Потом будешь лекции читать! – прервал его хозяин. – Лучше слетай в типографию, пусть они напечатают там побольше бумажек ЖКХ, квитанций, справок всяких. Да раздобудь мне кафтан коммунальщика!

– Позволю себе заметить, Ваша Ядовитая Желчность, что на Руси коммунальщиков не любят. Точнее, ненавидят. Может, вы изберете себя какой-то другой образ? Менее одиозный?

– Мне все равно, ненавидят, так ненавидят. Сколько себя помню, меня всегда ненавидели. Это, можно сказать, мое агрегатное состояние. Не привыкать. Мне главное, чтобы она дверь открыла, а там уж как-нибудь справлюсь.

– А как насчет способа доставки? – поинтересовался ворон, для которого сейчас была ценна любая крупица информации.

– Попросил у Черномора ковер-самолет. Сегодня прибудет.

– А он чего взамен?

– Как всегда – золото, бриллианты. Азия. На большее у него фантазии не хватает.

– Грабят нас, Ваша Безграничная Кровожадность.

– Когда речь идет о деле, надо жертвовать меньшим ради большего. А в данном случае ставки высоки как никогда. Если помнишь, я намерен расстаться с этим худшим из миров.

– Ну, есть другие способы, – еще раз попытался отговорить Кощея Гюнтер.

– Например?

– Перебраться на Сейшелы, в Полинезию. Солнце, океан, пальмы, белоснежный песок. Шезлонги, Пина Колада, – в голосе ворона звучал скрытый восторг.

– Что такое Пина Колада?

– Это такой коктейль, Ваша Неистовая Свирепость.

– Напомни в обед, чтобы Кухня сделала. Надо попробовать.

– Так как насчет Сейшел? – в голосе Гюнтера звучали просительные нотки.

– И что я там буду делать? Десять тысяч лет лежать в шезлонге? Ты вспомнишь хотя бы день, чтобы я не затевал какое-нибудь грандиозное злодейство? Это моя карма. И уж если с ней кончать, так решительно и бесповоротно!

Гюнтер расстроено начал приглаживать перья на ушибленном боку.

– Ну, что сидишь?! Лети, займись делом! – прикрикнул на него Кощей.

– Как скажете, Ваша Пароноидальная Мстительность.

Ворон, превозмогая боль в крыле, взлетел и на бреющем полете отправился в типографию, приговаривая себе под нос:

– Вот старый осел, старый осел…

////////////////////////////////

Ступа с Бабой-Ягой, пропахав на газоне перед домом Марьи -Искусницы глубокую борозду и разбросав в стороны комья чернозема, со скрежетом остановилась. Тотчас со всех сторон зазвенели колокольчики и жестянки, затрещали трещотки.

«Угу, – буркнула себе под нос Яга, – система предупреждения. Я так и предполагала».

И тут же на пороге дома появилась Марья. Впервые в жизни колдунья видела ее настолько близко. Вид у Искусницы был устрашающий. В правой руке она держала нагинату, а зажатая в левой волшебная палочка была холоднокровно направлена Яге прямо между глаз. При этом лицо красавицы был абсолютно невозмутимым. Ее голубые глаза не выражали ни страха, ни агрессии – в них не было вообще никаких эмоций. Колдунья жила давно и по опыту знала, что подобный взгляд не сулит ей ничего хорошего.