Наша поездка в Браззавиль была организована с помощью российского посольства, поэтому никаких проблем и задержек не было. Мы приехали, подождали полчасика в машинах, прошли все пограничные процедуры по дипломатическому коридору (я их даже и не заметил), быстро сели на катер и уплыли. В Браззавиле нас тоже встречали люди из посольства, поэтому тоже все прошло быстро.
Примерно тот же маршрут мне один раз пришлось проделать без помощи посольства. Мне казалось, что Браззавиль – это все – таки более цивилизованное место, чем Киншаса. Я ошибся. Но это требует отдельного повествования.
На нашем берегу меня как-то еще проводили. На браззавильском берегу – полная неразбериха. Как проходить все пограничные формальности – непонятно, какие-то серые личности предлагают услуги по прохождению границы за 20 долларов. Я сначала отказался. Спрашиваешь служащего порта – посылают куда-то в один конец порта (километрик пешком), потом говорят, что надо вернуться обратно и еще куда-то идти. Все это происходит под палящим солнцем. В общем, через пятнадцать минут мне стало ясно, что сам я отсюда не выберусь. Пришлось прибегать к услугам серой личности. Выглядело это так. Ты отдаешь свой паспорт и деньги какому-то рваному человеку (а они там все такие), и он куда-то исчезает. Ждешь ты его минут тридцать и вроде начинаешь с паспортом своим уже прощаться, когда он неожиданно откуда-то возвращается с кучей заполненных бланков, счетов и печатью в паспорте. Все четко! Во всяком случае, по чекам. Себе он взял ровно 10 долларов (еще 10 долларов – официальные платежи).
Обратно было еще интереснее. Я решил сразу воспользоваться услугами того же агента, предусмотрительно записав себе его телефон. Он опять повторил тот же маневр, и я с билетом в руке, поблагодарив агента, радостно стал пробиваться на катер. В какой-то момент, пройдя какими-то грязными коридорами, я подошел к закрытым железным воротам, перед которыми толпилась бесформенная масса людей. Все совали свои билеты в нос пограничному офицеру, который орал на всех на местном наречии и никого не пускал. Я даже растерялся. Пролезть через эту черную стену не представлялось никакой возможности. Вдруг как из-под земли вырос мой агент, который, взяв у меня билет и пробравшись каким-то образом к решетке, стал тоже что-то орать офицеру, показывая на меня. Тот неожиданно открыл дверь и, отгоняя палкой толпу, кивнул мне, показывая, что я могу пройти.
Подождав еще минут пятнадцать в вип-зале, я стал проходить на посадку. Катер стоял не у причала, и чтобы к нему пройти, надо было пересечь некий, как бы это выразиться, «корабль дальнего следования» – убитую посудину, которая обычно курсирует между Киншасой и каким-нибудь удаленным населенным пунктом.
Представьте – картина маслом, как говорили в одном известном фильме, – костры на палубе, кругом висят котелки с каким-то варевом, тут и там готовят фу-фу (самая распространенная местная еда – мука из маиса или маниоки смешивается с водой до состояния теста. Все!), жуткий запах, тут же кормящие мамаши, полуголые дети носятся, куры, козы, козлы, крысы… Красота!!! Зажав рот и нос, проносишься мимо всего этого великолепия.
Один раз мы видели такую посудину на реке, когда российские ооновцы как-то пригласили нас поучаствовать в патрулировании по реке. Со стороны она выглядела как большая корзина (напоминает тот же паром), из которой все так же торчат опята-головы, ноги, руки, горы мешков и вязанки с чем-то до неба и др.
