Как мы стали людьми. Поиски истоков человечества - страница 2

Во Фракийской низменности на севере Болгарии даже в сентябре температура может подниматься до 35 градусов. Поэтому прохладные вечера часто являются наиболее приятным временем суток. Мы использовали их для регулярных встреч в одном ресторанчике с садом, где подавались традиционные блюда балканской кухни, например ягненок на вертеле, голова ягненка в горшочке, шопский салат и ракия. Там мы снимали скопившееся в течение дня напряжение и проводили время за разговорами. Во время одного из таких приятных вечеров в Азмаке я рассказала Николаю об одной работе, опубликованной в 1949 году Бруно фон Фрейбергом[2]. В 1944 году немецкий геолог обнаружил в Пиргосе, недалеко от Афин, нижнюю челюсть человекообразной обезьяны. В силу особых отличительных черт этой находки ее было чрезвычайно сложно классифицировать. По словам самого фон Фрейберга, ее возраст должен был быть несколько меньше возраста находки, сделанной на расположенном неподалеку известном раскопе в Пикерми. Многие исследователи датировали последнюю 7–8,5 миллионами лет. Однако тогдашнее научное сообщество просто-напросто не восприняло всерьез предположение фон Фрейберга, потому что оно никоим образом не согласовывалось с теорией о том, что человекообразные обезьяны еще задолго до того исчезли с территории Европы. Поэтому, по общепринятому мнению, несколько миллионов лет спустя в Европе не могло быть высокоразвитых гоминидов. Однако возраст находки никто не проверил.

Николаю и мне сразу же стало ясно, что жевательный зуб из Болгарии и нижняя челюсть из Греции, возможно, восходят к одной эпохе. Действительно ли речь шла о европейской человекообразной обезьяне возрастом около семи миллионов лет? Было ли такое возможно? Это бы открыло новую, совершенно неизвестную главу в ранней истории человеческой эволюции. Я напала на след. Запах сенсации витал в воздухе.

Что могло лучше вписаться в сферу моей новой деятельности в Тюбингенском университете, чем поиск ответов на подобные вопросы? Однако решающую роль играли повторное исследование той челюсти и установление точного возраста раскопов в Азмаке, Пиргосе и Пикерми. Проблема только заключалась в том, что неизвестно было, где хранилась челюсть, а также другие окаменелости из Пиргоса, а сам этот раскоп, по слухам, и вовсе сейчас был закрыт. Без окаменелостей и соответствующей информации о взаимоотношении пород [Gesteinszusammenhang] невозможно было предпринять необходимые в рамках исследования шаги. Но я решила не опускать руки. Я надеялась, что где-нибудь эта челюсть все же найдется, раз она пережила всю суматоху Второй мировой войны. Так началось детективное расследование, которое в дальнейшем приведет меня к зачаткам палеонтологии в XX веке, к истокам современной политики в Европе, в самую гущу событий в Афинах во время Второй мировой войны и к практически всеми забытому сейфу.

Весна 1838 года. Простой солдат обратился в Зоологическую государственную коллекцию города Мюнхена и предложил именитому зоологу Иоганну Андреасу Вагнеру приобрести окаменелости из Греции. В них блестели кристаллы, которые солдат принял за дорогие алмазы. Вагнер сразу же понял, что он и вправду обнаружил настоящее сокровище, хотя кристаллы и оказались всего-навсего обыкновенным кальцитом. Дело в том, что в неприглядной коробочке, принесенной солдатом, среди обломков костей и лошадиных зубов лежало нечто действительно ценное: окаменелая верхняя челюсть обезьяны!