Последнее было правдой – как раз в эту минуту тот осматривал вновь приведенного новичка. Большинство людей болели все-таки дома, под присмотром родных и близких. О том, чтобы вести сюда каких-то пациентов, не шло даже речи – например, дома, возле матери, всегда оставались дети. Сюда чаще отправляли тех, у кого не было близких родственников, либо тех, от кого хотели держаться подальше, – например, если болезнь оказывалась заразной. В крайнем случае здесь мог переночевать бродяга, которому больше некуда было идти. Судя по сыпи на лице новичка, родня поспешила его изолировать на всякий случай: а вдруг оспа или что-то похуже?
– А кто эта женщина? – Я все не отпускал послушника. – У нее есть родные?
– Не знаю. – Мой собеседник с каждой секундой раздражался все больше. – Говорит, пришла из деревни наниматься на поденную работу. Отпустите уже мой рукав, молодой человек! Меня другие больные ждут!
Вырвавшись, он торопливо ушел.
Я больше не мог спокойно стоять и смотреть. Подбежал к больной, оттолкнув при этом бормочущего что-то священника, упал перед ее постелью на колени, заглянул в помутневшие от боли глаза.
– Все образуется, доверьтесь мне!
Женщина была еще молода, моя ровесница. Красивая, но хрупкая, не как большинство селянок. От ее тела исходил слабый аромат – пришлось поднапрячься, чтобы, сосредоточившись, поставить диагноз. Она была беременна, и в ней сейчас умирал ребенок. То есть он практически уже умер.
Младенец во чреве матери… Великие боги, какой случай! Не перечесть, сколько эликсиров в черной магии составляется именно на основе крови нерожденного дитяти! Сколько мощных заклятий можно привести в действие, если «привязать» их к отлетающей душе невинного младенца! Сколько демонов можно призвать из параллельных миров и заручиться их помощью и поддержкой, если платой будет ребенок! Это, кстати, объясняет тот факт, почему у большинства женщин-магичек нет детей. Но этот ребенок не был «привязан» ни к какому заклятью – во всяком случае, я ничего подобного не чувствовал. Вместо этого я ощущал совсем другое.
Сосредоточиться… глаза лучше закрыть – так видение четче…
Тот, у кого она работала… отец ребенка… Забеременев, она пришла к хозяину и все ему рассказала. В ответ он ударил ее и выгнал, даже не дав расчета… У женщины началось кровотечение, и добрые люди привели ее сюда.
– Доверься мне. – Я сжал безвольную руку, заглянул в глаза. – Я помогу…
Мокрые ресницы затрепетали.
– Ты?
– Я некромант и постараюсь…
– Нет! – Лицо женщины оживилось. Еще миг назад вялая рука вырвалась из моей ладони. – Нет! Уходи! Не надо!
– Но почему? Я всего лишь хочу помочь!
– Нет! Нет! – Беременная закрыла лицо руками, всхлипнула. Я ощутил ее страх – он как стена встал между нами. – Не прикасайся!
Сразу с двух сторон моих плеч коснулись руки. Справа сквозь рубашку в кожу впились костлявые, сухие пальцы священника, слева…
Внутри все сразу похолодело – этого прикосновения обычному человеку почувствовать было нельзя. Но я-то некромант.
– Отойди…
Пришлось подчиниться. Священник мигом занял освободившееся место и забубнил что-то о богах, которые видят все, о душе, об испытаниях, подстерегающих каждого на жизненном пути, и о том, что надо стойко переносить все лишения, чтобы в конце жизни, переступив порог, получить достойную награду. Слушая его выразительный голос, женщина ненадолго расслабилась. Взор ее замутился, и лишь однажды лицо исказила боль, а по щеке скатилась слезинка. Именно в этот миг сердечко ее младенца остановилось окончательно.
