Призрачная женщина в платье вдовы медленно погладила потерявшую ребенка мать и отступила назад. Она сделала свое дело. Но почему у меня осталось такое чувство, словно я совершил подлость?
Жесткие пальцы сжали локоть, заставили невольно вскрикнуть. Лицо мэтра Куббика было напряжено.
– Идем.
Ни на кого не глядя, некромант стал быстро пробираться к выходу, волоча меня за собой. Я же то и дело выворачивал шею, озираясь по сторонам. Смерть все еще витала где-то поблизости, и ужасно хотелось посмотреть ей в лицо.
– Нет, простите, нет! – Я уперся уже на ступенях.
– Что?
– Мы не можем этого так оставить! Мэтр, мы должны вернуться!
– Не кричите. – Мой начальник болезненно поморщился. – Вы знаете, молодой человек, в чем состоит наша профессия?
– Ну мы работаем со Смертью и…
– Вот именно! – Некромант поднял палец. – Работаем! Не сражаемся с нею, а работаем! Где-то даже сотрудничаем… Мы чувствуем Смерть, Смерть чувствует нас… Люди боятся Смерти и ненавидят ее. Скажу вам, юноша, больше – даже якобы бессмертные эльфы и те бледнеют и заикаются, услышав это слово. А уж нежить – она вовсе страшится потерять даже те жалкие крохи существования, которое принимает за жизнь. Смерть всесильна. Перед ней спасует любой. И лишь у нас, некромантов, есть возможность как-то договариваться с ней. Мы можем заключить с ней сделку. Мы знаем то, что неведомо остальным: нам известна цена, которую можно заплатить Смерти за то, чтобы она оставила свою жертву в покое. Поэтому нас не просто уважают – нас боятся. Мы привлекательны и окутаны ореолом романтики с точки зрения обывателей и особенно представительниц женского пола. Им всем, – мой начальник криво усмехнулся, – очень интересно узнать, что такое нашла в нас она, чего нет у остальных? Как вы думаете, что это такое?
Я невольно бросил взгляд через плечо на распахнутые двери больницы:
– Ну, наверное, у нас есть наша сила…
– У нас есть пиво и сухарики. – Мэтр Куббик подошел к лошадям. – Ну и еще то, что у нас со Смертью особые отношения. Поедемте, выпьем!
Пить мне сейчас хотелось меньше всего, но спорить я не стал.
Через несколько минут мы придержали коней возле знакомой «Яблоньки». На сей раз здесь не стояло оцепление из городской стражи, двери ради летнего теплого дня были распахнуты настежь, несколько столов вытащили в палисадник, и подавальщицы бегали туда-сюда, обслуживая тех посетителей, которые желали промочить горло на вольном воздухе. Впрочем, таких было немного – в середине буднего дня у большинства нормальных людей есть дела. Вот ближе к вечеру тут яблоку с пресловутой яблони упасть станет негде.
Внутри полутемного трактира было пусто – мы оказались единственными посетителями, решившими не возвращаться с кружками пенного напитка на улицу, остались возле стойки. Трактирщик одарил мэтра Куббика внимательным взглядом, словно был шпионом и собирал сведения обо всех подозрительных людях города.
– Вам, Згаш, конечно, говорили, какую цену платит некромант за договор со Смертью? – прихлебнув пива, вернулся мэтр к недавнему разговору.
– Н-ну, в общем, да…
– И вы были готовы платить эту цену? Кажется, сейчас каждый выпускник Колледжа дает такую клятву?
– Д-да. – Несложно было догадаться, куда клонит мой начальник.
– И вы помните, что это за цена?
– Д-да…
– И вы только что там, в больнице, были готовы ее заплатить?
Ответить я не успел – в дверном проеме появился массивный силуэт. Мужчина был такого высокого роста, что по сравнению с ним трактирный вышибала казался хрупким подростком.
