Как нам быть? - страница 21

Он хмыкнул, закрывая дверцу. Это было необъяснимо. Может, он просто устал от того, что было в его жизни. Или дело в её взгляде. Он не знал. И всё-таки завтрак уже был назначен, а значит, его надо было организовать.

***

Лилия закрыла за собой дверь, прислонилась к ней спиной и тяжело вздохнула. То, что Роман пригласил её на at-home завтрак, а не на какой-нибудь ужин с вином и двусмысленными намёками, было неожиданным. Нет, не просто неожиданным – странным, нелогичным. Но ей всё равно было приятно. Приятно до такой степени, что она почувствовала себя… глупо.

“Какая жалость, какая же я…”, – подумала она, проходя на кухню, моя руки и ставя чайник. – “Как низко для женщины в наше время радоваться какому-то минимальному вниманию мужчины. Это даже унизительно”.

Надо написать об этом.

Она сняла пальто, бросила его на стул и уселась за стол, глядя в пустоту экрана.

“Конечно, это всё имеет какой-то подтекст. Мужчины ведь в целом… подозрительные и недоверчивые. Они не верят женщинам, как будто за каждым нашим словом скрывается обман. Они делают вид, что у них всё под контролем, но на самом деле боятся слабости, боятся зависимости.

Отсюда и все эти странные игры: они держат дистанцию, но пытаются управлять, чтобы оставаться в безопасности. И мы, женщины, что мы делаем? Мы реагируем на это. Мы отвечаем своим страхом. Мы тоже не верим. Считаем, что за их вниманием – угроза, за их словами – ложь. Это замкнутый круг”.

Она провела пальцем по столу, задумавшись. Роман был… другим. Ну, как обычно бывает.

Но по крайней мере, ей так искренне казалось. Он выглядел так, как будто бы не очень-то хотел впечатлить её. Но разве это не тоже часть той самой игры? Он не доверяет, он не может быть заинтересованным. Это чувствовалось в каждом его взгляде, в каждом слове. И она, в свою очередь, не могла бы никогда доверять ему полностью.

Лилия потянулась за ноутбуком. Мысли хлынули потоком, и ей нужно было их записать. Открыв документ, она начала новую главу для своей героини.

“Она боялась мужчин. Не потому, что это было ей незнакомо, а потому, что каждая мысль об этом пробуждала в ней ненависть – не к тому, кто ударит и предаст, а к себе самой. Ей казалось, что страх делает её уязвимой, превращает в жертву. А самое страшное – этот страх заставлял её видеть угрозу там, где её могло и не быть. Она ловила себя на том, что подозревает, что выискивает ложь даже в самых простых словах. А в ответ на это он смотрел на неё, как на врага. Это всегда было взаимно: он не верил, и она не могла поверить ему”.

Лилия остановилась, задумалась, а потом продолжила:

“Что разрушало доверие больше – сама боль или сам страх её? Она не знала. Она видела в нём каждое слово, каждое действие как скрытый знак: “Я могу предать и даже отвергнуть тебя”. И ей казалось, что этот страх никогда не исчезнет. Даже если он был бы самым честным человеком на свете, в её голове всегда жил голос, который говорил: “Не верь”. И она знала, что он слышал то же самое. Он видел в ней не женщину, а угрозу – человека, который может обмануть, подвести, уйти. Они жили в этом взаимном недоверии, которое разъедало всё вокруг, а после они искали новых, кому также нельзя было доверять. Но все притворялись, что будто бы доверяют…”.

Лилия замерла, уставившись на экран. Мысли о её героине вдруг стали слишком личными. Лилия закрыла ноутбук и прижала ладони к лицу.