Как нам жить? Мои стратегии - страница 24

Владек. Они смеялись в 0:28 ночи. Покатывались со смеху и показывали оскорбительные жесты. Особенно Хуберт.

Директриса (Владеку). А ты не отреагировал?

Владек (с гордостью). Я все записал.

Хуберт. Это вранье! Никто не показывал никаких жестов.

Владек. Он еще в прошлом году на параде продемонстрировал, что он – темная реакция.

Хуберт. Он борется со мной за первое место в классе.

Директриса. Довольно. Дело серьезное и будет рассмотрено на ближайшем педсовете. А пока вы оба, Хуберт и Казик, временно отстраняетесь от занятий.

Мальчики выходят в коридор. Владек шепотом угрожает Хуберту.

Владек. Ну теперь ты вылетишь из школы, вот увидишь.

Вечер. Тетя в атмосфере всеобщей неразберихи завершает урок французского с Ксаверием, старшим двоюродным братом Хуберта. Ксаверий, засыпая от усталости, механически повторяет спряжение какого-то глагола.

Ксаверий. Я не могу. Уже ни на что не способен. После этой работы ничего не соображаю, она выжала из меня все соки.

Тетя (резко). Соберись. Ты же знаешь, что тебе грозит: деклассирование. Понимаешь, что это значит?!

Ксаверий благодарит за урок, собирает тетради и уходит.

Хуберт. Я хотел посоветоваться.

Тетя. По какому вопросу?

Хуберт. Нравственному. Я сомневаюсь, что можно делать, а что нельзя.

Тетя (раздраженно). О, ты обратился не по адресу. У меня остались одни сомнения и наверняка посерьезнее, чем у тебя. Посоветуйся с кем-нибудь поумнее. Я не знаю, хорошо ли то, что я делаю. Вопросы совести – это не ко мне, правда.

Наутро, перед уроками, Хуберт приходит в костел. С портфелем за спиной без очереди проталкивается к исповедальне. Ксендз смотрит на него удивленно.

Хуберт (шепотом). Святой отец, я не согрешил, но хотел узнать, греховно ли то, что собираюсь сделать. У меня уже была похожая проблема. Я подглядывал, хотя не за чем было, и не признался на исповеди, а теперь намереваюсь… Простите, но я тороплюсь в школу.

Исповедующиеся нетерпеливо шикают.

Ксендз. Приходи ко мне в ризницу после школы.

Хуберт. Будет уже слишком поздно.

В отчаянии Хуберт уходит.

Суд над Хубертом перед всем классом. Кроме директора школы присутствуют классная руководительница и трое учителей. Выслушивают обвинения Владека.

Владек. Он повторял сообщения, услышанные по вражескому радио.

Хуберт краснеет как рак.

Директриса (Хуберту). Это правда?

Хуберт. Я просто учу язык.

Воцаряется тишина. Хуберт под партой подкладывает что-то в портфель Владека. Последний продолжает говорить.

Владек. Он сеет неверие в социализм и повторяет то, что там услышал.

Директриса. Это еще более серьезное обвинение.

Хуберт. Он врет! А сам читает книги, изъятые из библиотек.

Владек. Вранье! Докажи.

Хуберт. Тогда покажи, что у тебя в портфеле.

Владек уверенно достает портфель и передает директрисе, она высыпает все содержимое на стол. Среди учебников и тетрадей оказывается книжка, та самая, которую раньше Хуберт просматривал у матери в библиотеке, – “Ленин” Оссендовского[14]. Владек неистово кричит.

Владек. Это его, он хотел дать мне почитать!

Директриса (Владеку). А ты хотел прочесть? (Обоим.) Откуда взялась эта книга?

Хуберт (в отчаянии). Я нашел ее.

Директриса внимательно рассматривает книгу. Поднимает ее над головой, открывает и всем демонстрирует.

Директриса. Надо же, кто-то вырвал титульный лист. Но посмотрим дальше.

Листает и находит штамп библиотеки родного города Хуберта. Захлопывает книгу, тем самым закрывая дело. Строго обращается к Хуберту.