Почему я этого раньше не замечала?
И почему я привыкла считать, что она ровесница отца?
Сколько было бы сейчас маме? Тридцать девять? А Мафа на три года ее моложе!
– Просто не ожидала! – Я улыбнулась, подумала и забралась к ней на полок. – Но… честно? Очень рада, что ты здесь, рядом! Рада, что могу рассказать тебе все, что произошло, а ты, может быть, поможешь решить наши проблемы!
– Так рассказывай! Чего мычишь, как телок перед воротами? – Тетя улыбнулась, достала из воздуха гребень и принялась расчесывать черные длиннющие волосы.
И я выложила ей все! И про злоключения, и про поиски кольца, и про мечту стать свободной от Феникса, и про Пепельного, исполнившего все наши желания, но испортившего при этом всю мою жизнь!
– А теперь чего думаете делать? – помолчав, поинтересовалась Мафа.
– За Фениксом идти надо. Афон дорогу знает в царство то, подземное. – Ну вот! Сказала. И ничего не екнуло. Наверное, смирилась с неизбежным! Надо – значит надо! – Только сперва домой хотели заехать. Батю повидать, тебя. И Борьке дар речи вернуть!
– Тю! Нашли из-за чего время тратить! Батя твой живет-поживает, добра наживает! Хотел было к тебе намылиться, да без приглашения ну никак нельзя! Написал твоему муженьку гору писем, с просьбой заехать в гости, да в ответ только вежливые отказы и получает: мол, рано! Вот первенец родится, тогда и в путь!
– Какие такие письма? Кто пишет? – Я настороженно нахмурилась. А вдруг это тоже проделки Пепельного?
– Дык я! – лениво фыркнула Мафаня, совсем разомлев от жары. – Понимаю же, что может случиться, если этот бык-тупогуб поедет на поиски вашего дома. А царством-королевством кто будет управлять? Снова я?! Так что не благодари, племяшка. И голову не грей! А Феникса надо выручать! Это теперь твоя главная забота!
– А Борька? – Феникс, конечно, моя главная забота, но без советов рыжего умника – уже никуда!
– А оно тебе надо? – осадила меня тетя.
Но я была тверда.
– Надо!
– Тогда не вопрос! – пожала плечами Мафа. – Болтанка чашелистная у меня в мешочке завсегда найдется! Главное пропорции. Тока экспериментировать будем позже! А теперь давай-ка, дорогая, из бани выбираться. А то чую, скоро двери начнут выбивать! Сколько ты тут до меня сидела?
– Да часик будет! – улыбнулась я. Заходила в баню, было светло от закатного солнца, теперь же свет в оконце исчез, и мы с тетей уже полчаса как болтаем в сгущающихся сумерках.
– Во-во! И со мной часик.
– Народ, наверное, волнуется! – Я покусала губы. Оставила всех без бани, мыльного корня и почти без воды…
– Волнуется – не то слово! Слышишь? – Тетя подняла указательный палец, призывая к молчанию. Из услышанных встревоженных голосов я узнала говорок Афанасия и односложные ответы деда Олеся:
– Может, дверь выбить? Вдруг ее Пепельный через зеркало забрал?
– Да я говорю – только что голоса слышал! Женские! Боязно как-то ломать!
– А чего боязно? Сломали. Зашли. Глянули – там она…
– Голая!
– Да не важно! Извинились и ушли!
– А ничего, что эта дверь мной на совесть срублена? С наскоку не возьмешь!
– А если не с наскоку? Мы ее пока рубить начнем, а там, глядишь, принцесса поймет, что дело-то неладно…
– Ага! Ясен перец – неладно, раз кто-то в дверь топорами долбится…
– Ну, типа того! Оденется и выйдет!
– А без долбежки топорами она не дотумкает, что в бане моются, а не живут? К тому же, вот думаю, чей еще там голос может быть?
– Так, может, она сама с собой? За себя и за того парня? Репетирует перед встречей с Пепельным!
