– Любезнейший, – прервал мысли Этчеверрии Паалатон, – что за ерунда начертана на входах? Как понимать – «устроил сам себе путч»?
Маг обернулся, но ответить не успел.
То ли из-за поворота, то ли из воздуха появился некто в коричневом, услышавший вопрос, и тут же пустился в объяснения.
– Эти входы, дорогой собрат, – занудил он, приняв рыцаря за Белого, отчего тот нахмурился и скрестил руки на груди, – и таблички на них сделаны на древнем фаншо, от нашего языка отличающемся исключительно лексическим наполнением корней. Например, если вы говорите «товарищ», то ненавидите собеседника и страшно закомплексованы.
«Власть» переводится как «бог», а «бог» переводится в зависимости от контекста, хоть бога нет. «Храм» – «грех», «свобода» – «кормушка», «народный избранник» – «вор». Если для нас «путч» – «военный переворот», то для них – «великое событие», после которого можно укрепиться на троне и начать уничтожать себе подобных. Таблички эти мы получили из Нового Фаншо в подарок. В чеке-фактуре было написано, что они имеют магическое действие… Поставили брак. Один день колдуешь – три дня чинишь. А для музея – то что надо. Выглядит красиво, пока пыль с поверхности не смахнёшь.
Этчеверрия поблагодарил гида-добровольца, и он испарился.
– Сейчас в Новом Фаншо вроде всё по-другому, – сказал начитанный Паалатон.
– Да нет, то же самое, – грустно парировал маг.
– Видимо, там перебор Посвящённых?
Лиас укоризненно посмотрел на своего спасителя, но промолчал.
Гильдию не делили на этажи. Архитекторы признавали только Уровни. В зависимости от постулатов науки каждый Уровень занимал определённую высоту. Геометрически это никак не проявлялось, хотя несчастный, осмелившийся нарушить неписанные правила и зайти на незаслуженно высокий Уровень, рисковал многим…
Этчеверрия выступил в роли отменно великодушного учителя, сопровождая воспитанника лично, да и протекция хоть и лже-, но единственного председателя Гиосской гильдии гарантировала мальчику место в академии. Естественно, маг всё объяснил Лиасу в том смысле, что тот обрёл огромную милость.
Паалатону путь выше был заказан. Этчеверрия слышал, что секретариат по делам Серых (говоря с Паалатоном, он употребил слово «смертных») находится где-то вне Уровней, и твёрдо вознамерился избавиться от тягостной ноши. Не нравился ему этот спаситель.
Проще говоря, старик задался целью передать неприятного спутника заботам коллег, не нарушив обещания.
Он поклонился белой пустоте вверху. Лиас повторил движение. Гроссмейстер осматривался вокруг, словно пытаясь найти в искривлённом пространстве разумную пропорцию.
– Здесь конец твоего пути, – сказал Этчеверрия. – Мы тебе больше ничего не должны.
Маг неуверенно кивнул головой в знак расставания, подошёл к новому другу и подал ему руку. Крепкого пожатия в ответ он не ощутил.
– Прощай, – Лиас старался улыбаться. – Подумай всё-таки…
– Не болтай, – строго обрезал учитель. – Такую ненависть не изведёшь.
Граф хмыкнул и сам испугался – Гильдия ему ответила презрительным эхом.
– Я много уже думал, – ответил он. – И тебе нечего бояться. Могу дать совет: не становись магом. Оставайся человеком. Тогда можно будет и пообщаться. А впрочем, мы вряд ли увидимся.
– Погоди, – Лиас отвёл взгляд от рыцаря и торопливо развязал узелки сумки. – Вот, смотри.
Паалатон принял чёрную коробку. Было приятно ощущать полированное дерево подушечками пальцев.
