«Пётр, харе заниматься хуетой, давай сушиться – и на поиск», – послышалось позади владельца огромных ручищ, он встал и быстро зашагал по направлению к источнику звука, и где-то далёко урывками послышалось –…маячок поиска можете не включать, хозяин никогда не надевает его на верховую прогулку… блять… прошло более десяти минут как он в холодной воде… ищем новую работу… следи за языком… найдем…
Про лошадь позабыли.
Василий Сергеевич проглотил ту вода, что попала во время крика к нему в рот и почувствовал, что судорога прошла, и что было сил заколотил руками и ногами, пытаясь всплыть из скрытой от верхнего мира глубины речушки. Потратив все силы, ему это удалось, и как только было возможно, он зачерпнул лёгкими воздуха, но новых сил это не принесло, и Василий Сергеевич стал снова погружаться в воду с головой и был снова подхвачен невидимым потоком. Казалось, сила потока усилилась за счет потерянных сил Сергеевича, у которого с трудом хватало выносливости удерживать дыхание и не потерять, так дорого полученный глоток воздуха. Сознание медленно и верно его покинуло, секундой позже и его нежное тело понесло сильнее, на ходу снимая шлем.
Сознание к Сергеевичу пришло, как только он полностью просох, лежа на песчаном берегу незнакомой реки. Жилетка, бриджи и ботинки, одетые на нем, были измазаны илом и рвотой, поэтому отдаленно напоминали атрибуты богатой жизни; перчаток не было. Голова раскалывалась, тело и конечности выкручивало от боли, но Сергеевич заставил себя встать и сделать несколько неуверенных шагов и пошел вперед, надеясь найти автомобильную дорогу. Шагая, он ощупал карманы и, не найдя в них ничего, понял, что он не только не знает, что должно было находиться там, он не знает, кто он сам есть.
Дойдя до автомобильной дороги, по которой за те полчаса, что она была в прямой видимости, не проехало ни одной машины. Сергеевич упёрся в трактир с выцветшей вывеской «У потоля>11» и вошёл внутрь. Несмотря на то, что с наружи трактир казался небольшим, внутри было наоборот: крупные деревянные столы и лавки были расставлены как парты в школе только с той разницей, что за одним таким столом могла уместиться компания из шести-восьми человек, а лавок стояло с двадцатку. Было тепло и вкусно пахло едой, это было кстати, потому что снаружи холодно и голодно. Несколько столов были заняты посетителями.
Сергеевич не понимал, который сейчас час, и подошёл к висящими на стене часам в виде одноэтажной избы, из пола которой торчали две цепи с металлическим гирями, имитировавшими шишки елки. Он таких часов не видел с детства (ушедший в небытие никому не нужный раритет), здесь же эти часы были центровой частью, подчеркивая теплоту и основательность заведения. Неожиданно у часов-избы открылась маленькая круглая дверца, и появилась кукушка, послышалось «ку-ку, ку-ку». Тут Сергеич неожиданно вспомнил свое имя вслух:
– Вася…
Сзади тут же произнесли:
– Здравствуйте, Василий, чего изволите?
Василий повернулся и увидел перед собой мужичка с бородой и подносом, в яловых сапогах и в белой, расшитой рубахе. Мужичок понизил голос:
– Очередной московский загулял. Деньги-то остались?
Василий, интуитивно понимая, что без денег его обслуживать не только не станут, а еще и за «московского» побьют, принялся шарить по карманам, заранее зная, что там ничего нет. Но надо было тянуть время, чтобы иметь шанс успеть добежать до входной двери трактира, а этого, из-за голода и холода снаружи, уж очень не хотелось делать.
