Зато посетители ждать не будут, поэтому несколько раз не по своей воле приходится мельтешить мимо Руслана с подносом, однако упорно игнорирую его существование. Если котику охота поиграть, пускай ищет себе другую мышку. У меня нет времени становиться его забавой.
Но и топтаться всю ночь в проходе тоже не могу, дополнительные обязанности никто не отменял. К бордам (прим. авт.: борд — доска над стойкой с перечнем меню) периодически подходят люди, это уже не проигнорируешь. Приходится вставать за кассу и рассказывать про акции. Руслан же словно именно это и задумывал. Дождался-таки.
— Девушка, а девушка? Чиз-то мой когда будет? — улучая момент когда клиент отходит, напоминает он о себе.
Блин! Точно. Допускаю, что про него он вякнул больше от балды, но Ильдару я всё же заказ передала. Уже давно... Скрываюсь на кухне и возвращаюсь с тарелкой. Заметно остывшей. Ай, да и чёрт с ним, сойдёт. Не понравится — его проблемы, пусть ищет другое кафе.
— Приятного аппетита. Не подавись. Неотложку вызывать неохота, — не удержавшись от самых искренних пожеланий, ставлю бургер перед ухмыляющейся физиономией.
— Плевала туда?
Конечно, нет. Никогда бы себе такого не позволила, но бунтующая вредность так и подстёгивает огрызаться.
— Разумеется.
— Ну и ладно. Это останется на твоей совести, — с аппетитом вгрызаются зубами в толстую котлетину.
— У меня она хотя бы есть.
— Злюка. Я люблю злюк. Особенно в таком прикиде. Тебе идёт желтый.
Он ещё и дальтоник.
— Это горчичный.
— Да неважно. Главное, юбочка загляденье.
Плюс озабоченный.
— Дать примерить?
— Сомневаюсь, что мне подойдёт.
— А тюремная роба подойдёт? — слова срываются с языка раньше, чем мозг успевает дать сигнал, что это излишне.
Руслан моментально мрачнеет, откладывая надкусанный бургер.
— Это, стесняюсь спросить, такой намёк? — вкрадчивым голосом уточняет он.
Хватаю первое, что попадается под руку, и с остервенением начинаю натирать тряпкой столешницу, смущённо пряча глаза.
— Извини. Так, глупость сморозила.
— Глупость? Или маленький носик уже сунулся куда не следует? — ух, эта его бездна вместо чёрных глаз до костей пробирает, связывая внутренности в узел. Реально демон. Хорошо людей много, наедине в эту секунду остаться я бы с ним не хотела.
И какой ответ в данном случае уместен? Я ведь только что спалила саму себя.
— Слухи ходят... — уклончивость — визитная карточка дипломатов.
— Расскажи об этом.
О, думаю, лучше не стоит. Его едва след простыл в универе, как тихий шёпот по щелчку перерос в жужжащий рой. Уже никто не стеснялся строить гипотезы, где одна была хлеще другой, а барыжничество запрещёнными веществами на фоне остального смотрелось едва ли не невинной забавой.
— Да нечего рассказывать, — в столешнице скоро дыра будет. Да и выгляжу я глупо. Поэтому переключаюсь на стаканы в мойке. Это позволяет хотя бы отвернуться от него. — Просто говорят, что у тебя есть проблемы... с законом. Из-за чего пришлось переехать.
— И что думаешь по этому поводу ты?
— Что это не моё дело.
— Но при этом тебе любопытно, — не спрашивают, утверждают. В его тоне столько самоуверенности, что в очередной раз захожу в тупик. Что на это ответить? Нет? Это будет ложью, причём корявой и неправдоподобной. Да? Тогда придётся признать, что я заинтересована им как предметом обсуждения. Что тоже не пойдёт. Больно много чести.
— Не льсти себе. Ты не настолько интересен.
