Как пингвины спасли Веронику - страница 16

Патрик пытается все это осознать. Было бы здорово, если бы он присел. Вид у него потерянный. Он запускает одну руку в волосы, в другой держит тлеющий окурок.

– И как, вам удалось выяснить что-нибудь еще о его жизни?

– Да, но совсем немного.

Я мысленно отмечаю факты, которыми готова поделиться.

– Он прожил почти всю жизнь в Канаде. Увлекался экстремальными видами спорта – горными лыжами, прыжками с парашютом и альпинизмом. Много путешествовал. Ненадолго задержался в Англии, когда ему было около сорока. Видимо, в это время он и встретил вашу мать, а потом родились вы.

– Смотрите какой смельчак. Не особо гордился этим фактом, раз не захотел о нем кому-то рассказывать, – бубнит Патрик себе под нос и добавляет: – Бедная мать. – Он морщится. Затем возобновляет допрос: – Что же заставило вас отказаться от собственного ребенка?

Патрик рубит сплеча, его вопрос звучит как обвинение. Я чувствую, что по коже пробегают мурашки. Я не собираюсь оправдываться перед этим типом. Но все же он имеет право знать.

– Я была очень молода.

– И?

– И не замужем.

Патрик меряет шагами комнату.

– Видимо, бросать детей – семейная традиция.

Как он смеет так говорить со мной? Я его кровная родственница и проделала такой неблизкий путь, чтобы увидеться с ним. Теперь понятно, что вся эта затея была громадной ошибкой. Моя история слишком сложная, а пропасть между нами стала непреодолимой. Патрик такой, какой есть. Я тоже. Мы очень разные существа.

Спрашиваю себя: хочу ли я продолжать общение с новоиспеченным родственником? Ответ моментально приходит в голову. Сомнений нет: не хочу.

– Сколько лет вам было, когда родился мой отец? – спрашивает Патрик.

Я резко отвечаю:

– Слишком мало.

Вижу что-то новое во взгляде Патрика. Может быть, это сочувствие, но я сомневаюсь.

– А сейчас сколько вам лет?

– Слишком много.

– Насколько много?

Отмечаю, что он не стал допытываться, насколько молодой я была, когда стала матерью. Я тяжело вздыхаю.

– Двадцать первого июня, то есть в следующий четверг, мне исполнится восемьдесят шесть.

Он хмурится.

– Понятно. Вы живете одна?

– Да. Но у меня есть помощница, которая занимается уборкой и домашними делами. Эйлин. Дом слишком большой и ветхий, чтобы я могла в одиночку с ним справиться.

– Ну, бабуля. – Меня передергивает от этого слова. – Видимо, ты неплохо о себе позаботилась.

Я кланяюсь в знак благодарности.

– Смотря что вы понимаете под словом «неплохо». Но да, дом стоит парочку миллионов.

Патрик заходится кашлем, пепел осыпается на ковер. Я тут же одергиваю себя. Ни при каких обстоятельствах не стоило упоминать о своем состоянии. Теперь он, естественно, подумает, что может претендовать на наследство. Ну, мне хотя бы хватило ума не упоминать о тех миллионах, которые хранятся на разных банковских счетах и приносят огромные проценты.

Молодой человек молчит, отказываясь даже встречаться со мной взглядом, он уставился в окно.

– Как же вам удалось так разбогатеть? – говорит он, обращаясь к водосточным трубам.

– Вышла замуж. У моего мужа был бизнес. Я какое-то время помогала ему вести дела, пока мы не развелись.

Это все, что я готова рассказать о себе.

Теперь мой черед задавать вопросы, мой черед хорошенько помучить Патрика так же, как он терзал меня. Я держусь вежливо, но изобразить искренний интерес мне все равно не удается. Оказывается, он работает всего один день в неделю в магазине велосипедов. И то исключительно благодаря доброте его друга, который владеет этим магазином. Остальной доход ему приходится выпрашивать у государства. Недавно он расстался с девушкой. Не сказать, что я удивлена. Меня скорее поражает, как вообще такой мужчина может найти девушку. Я боюсь даже представить,