Мы подошли к нашим напарникам, и если по началу мне показалось что эти крепкие парни похожи на охотников на талиаров, то сейчас всмотревшись в их глаза я понял, что это совершенно другой тип людей. Во время службы в страже я доводилось встречать специалистов Тайной канцелярии по особым заданиям, а эти бойцы были именно из этого подразделения. Жёсткие, молчаливые и решительные они пугают одним своим видом, потому что совершенно не понятно, что у них творится в голове. Вообще обычные люди стараются держатся подальше от Тайной канцелярии, даже если они абсолютно чисты перед законом, я встречал таких кто даже боялся говорить об этой организации из суеверного страха. Безусловно эти парни являются квинтэссенцией фобий граждан перед охранкой.
– Меня зовут Марк Мейс, а это Софи Пакран. Как обращаться к вам? – спросил я у стоящего чуть впереди командира отряда.
– Я Хуго, а это Пако и Луис, – кивнул он головой в сторону напарников.
– Какой у нас план действий? – спросил я.
– Через полчаса из лагеря выйдет несколько десятков конных разъездов, у каждого свой маршрут. Мы будем в составе одного из них. На лошадях проследуем до территории противника, там спешимся и до нашей цели доберёмся пешком.
Я хотел задать ещё вопрос, как почувствовал чей-то взгляд и обернулся – Фрея Скальдебрандт что-то говорила куратору, указывая на меня пальцем. Вот ведь вредная тётка, всё ей неймётся. Я сдержал первый порыв показать ей неприличный жест, и всего лишь помахал рукой, натянув на лицо идиотскую улыбку, пусть исходит ядом, мне плевать.
***
Движение отряда было неспешным, мы проверяли эвакуированные деревни, крестьянские поля и лесные опушки. Хоть армия Стефании и прошла в стороне от этих мест, однако следы войны встречались на каждом шагу. Тут побывали отряды фуражиров, их следы несли на себе поломанные и сожжённые сараи, овины и деревенские дома, вытоптанные поля и сады. Суровая реальность войны – армия в походе кормит себя сама. Хоть население и успели эвакуировать, очень многое досталось врагам. Мне было больно смотреть на сожжённые сады и подворья, никогда не понимал откуда берется эта бессмысленная тяга разрушать. Сад, который заботливо выращивали не один десяток лет, сгорает за час по прихоти чужака. Какой в этом смысл? Ради сиюминутного ощущения власти? Или навредить врагу? Я не в состоянии это понять.
Пейзажи разрушений наполняли меня злобой, и когда неожиданно мы увидели на дороге вражеский дозор, я даже обрадовался. Они—то и ответят за разорение! Их, как и нас, пятнадцать всадников, они движутся таким же порядком. Мне даже показалось, что перед нами зеркало – они так же, как и мы опустили пики и пришпорили коней. Вот только в их отряде не было магов. Лошади перешли в галоп, а я, выставив вперёд меч, ждал, когда расстояние между нами будет подходящим для удара. И когда этот момент настал с моего меча—жезла сорвались, один за одним, три воздушных тарана. Атака удалась на славу – построение врагов развалилось, кого-то выбило из седла, кого-то раздавило лошадью. Враги смешались, и я стал швырять одно за другим лезвие света. Несколько ударов сердца и в дело вступили наши кавалеристы, добивая уцелевших. И тут кто-то из наших закричал:
– Один уходит, сволочь!
Я поднял голову и увидел, как один стефаниец, нахлестывая коня, скачет во весь опор, и он уже довольно далеко, заклинанием его уже не достать. Трое наших рванули в погоню, закрывая своими спинами от меня врага. Я закричал, что есть силы:
