Читать онлайн Алексей Гужва - Детские сказки по-взрослому

© Алексей Гужва, 2025

ISBN 978-5-0065-6796-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Во времена давние, а может и ещё не в случившиеся времена. Тут как посмотреть. Но, если подумать, не важно, когда случилось это, или случится. Потому как, незачем голову таким забивать.

В огромном лесу, где каждое деревце, каждая травинка чернее самого чёрного угля. В лесу, где на тропинке узкой так запросто можно мертвяка бродячего встретить, что людей живых жрёт. Или кику болотную, что с людей живьём шкуру снять может одним ударом когтей своих. Или птицу, что крипом зовётся и одной лапой человека прибить может. Или… Да что ж это я. Всё страшилки какие-то рассказываю.

Встретить и что-то хорошее, конечно же, можно. Вот, коль подумать, слобень. Зверь огромный, добрый, полезный. Косматый и рогатый. И телегу тащить может, и молоко давать, и шерсть, и мясо. Да и в еде слобень неприхотлив. Траву ест, шишки, мясо и кашу, грибы и хвою. Падалью не брезгует. Может и человека запросто сжевать…. Ну, то такое.

Огромная сосна в том лесу росла, что по малолетству ещё старый мир повидать успела, да небо высокое и голубое. Что ночи звёздные помнит и луну, не огромную, будто шар каменный, а бледную, вроде светлячка вдали. Что знала те времена, когда крипов в лесу не летало, когда киморов не водилось, когда киками болота не были переполнены.

Вот под этой старой сосной, хвоя которой чернее угольной пыли была, и нашли себе приют путники. По наивности, а может по глупости, а то и вовсе, из-за беды какой, в Чёрный лес забрели, в самую глушь. Где-то у границ самого Захолустья счастья искать надумали, что само по себе уже глупость большая.

Десяток мужиков, три бабы, да пяток детей. Вот и вся компания путешественников, охотников за счастьем. Только вот, где искать то счастье, и не знает никто. Бандитов на пути не встретили, с силой гнилой не столкнулись, от голода и хвори в дороге не померли. Вот уже и счастье, коль подумать.

Разбили лагерь под сосной, о которой ранее сказал я. Меж корней огромных и трапезную соорудили и ночлежную. И, как-то за заботами и не приметили старика чужого. Будто из-под земли старый появился.

Ясное дело, сперва мужики насторожились. Да присмотревшись, вроде и успокоились. Немощный старик, безобидный. Сказал, что к дому пробирается, да ночь застигла. Попросился у костра погреться и не более. В благодарность пообещал поутру дорогу указать, к местам спокойным.

Сидит старик тихонько у костра, извар хмельной мелкими глотками смакует, о чём-то своём размышляет и никому не мешает. Только вот за детишками наблюдает. То посмеивается над их шалостями, а то хмурится.

– Эй, Прошка, – закричал один из мальчишек, другого окликнув. – А не струсишь вон та ту ветку взобраться и, схватившись за край, повиснуть на ней, да склонить до земли?

– Кто? Я? Да чтоб струсил? Я ничего не боюсь, – закричал курносый пострел в рваной грязной рубахе и, кинувшись к сосне, добавил. – Я ж не баба, чтоб чего-то бояться.

Прошка был готов вскарабкаться на сосну, но сухие пальцы старика впились ему в ногу, заставив остановиться. Мальчишка замер и взглянув на деда, обомлел. Его взгляд был суров и холоден.

– Послышалось мне, что не боишься ты ничего, – тихо прохрипел старик.

– Не боюсь. Я же не баба, – повторил мальчишка.

– Ну, значит, ты или врёшь, или дурак, – усмехнулся старик. – Все чего-то боятся. И страх в жизни также важен, как радость, грусть, жажда. В меру, конечно, он должен быть, к месту, ко времени. Даже те, кому уже терять нечего, потому как мертвы, и то боятся.

– Как это? Как мертвяки бояться могут? Они ж безмозглые и гнилые, – удивился мальчишка.

– Ну, это ты зря. Такими словами ты поосторожнее, а то владычица мёртвых услышит, по головке не погладит, – засмеялся старик и разжал сухие пальцы. – Мертвяки разными бывают, и боятся они не меньше живых. Садись, историю расскажу. И друзей своих глупых кликай.

Где-то высоко в ветвях сонно каркнул лесной ворон. Лес вздохнул протяжным шипением, окатив людей своим тёплым дыханием, едва не затушив костёр. Мальцы собрались подле старика в ожидании услышать что-то интересное, позабыв про шалость. Тот, сделав глоток и с наслаждением облизав потрескавшиеся губы, начал.

В наших местах, знаете ли, жизнь своими порядками течёт. В чужие дела нос свой совать у нас не принято. А потому, каждый сам за свои поступки отвечает, каждый сам за свои дела радуется или плачет. Только вот не каждый думать хочет перед тем, как что-то сделать или сказать.

Есть тут деревенька одна. Спокойная. Хотя для многих странная. Живут там люди уж три сотни зим. С тех самых пор, как глиняный холм большим дождём размыло и старый погост завалило навсегда. Странная от того она для многих, что поверх того самого погоста и построена. Ну да ладно. То другая история.

Жил мальчишка в той деревне. Кузькой звали. Рыжий, как само солнышко. Ростом невелик, на голову ниже остальных. Но вот храбрости не занимать. Сам кому угодно с лихвой той храбрости отвалить мог. Ничего не боялся. И никого. И будто масло в чугунке вскипал, лишь стоило кому-то обвинить его в трусости. Сразу в драку лез, не глядя на то, кто супротив него стоит. Бывало и выхватывал не хило от соперников.

Было ему зим пять отроду. Увязался он со старшими в лес. А тем ой как брать с собой его не хотелось. Малой ведь совсем. Устанет, испугается, ныть начнёт. Ну вот один из ребятишек и сказал, мол, рано тебе ещё. В лес ходить могут только те, кто с утёса в ручей прыгал. Остальным никак нельзя.

Думали, что мальца этим отвадят. А тот носом шмыгнул и, не раздумывая, к краю утёса. Мальчишки только рты открыть успели увидав, как рыжая голова под водой скрылась. Решили, что всё. На корм жижаку малец пошёл. Глядь, а он на другом берегу уже стоит и вопит чего-то, портки мокрые с себя стягивая и дрожа от холода.

Вот так вот было. Утёс тот, скажу я вам, не чепуха какая. Там и взрослые не особо отважатся прыгать.

Было Кузьке семь зим отроду, когда нашёл кто-то огромное шершнёвое гнездо под коньком старой бани. Ну и возьми да брякни кто-то из детворы, мол, давайте шершней дразнить. Кто больше выманит, тот и победил.

Лесные шершни, скажу я вам, не шутка. Огромный, как куриное яйцо. Чёрный, как эта хвоя. С полосами яркими, цвета этих углей из костра. А уж бьют так, что моё почтение. Один удар шершня прямиком в грудь, и мужика доброго с ног сбить может. И потом ещё поди да посмотри, сможет ли мужик подняться. Уж столько народу эти твари погубили, что и не сосчитать.

Ну и начали пацаны дразнить этих извергов крылатых. Кто камень бросит, кто яблоко, кто палку. В само гнездо издалека трудно попасть. Так, стукнут рядом по крыше, жуки и злятся. Когда один шершень морду покажет, когда пара. Покружат, злобно пожужжат, да обратно в свой дом. И даже как-то скучно всё это было, пока Кузька не явился.

– А ну давай, покажи какой ты смелый. Больше трёх жуков ещё никому не удавалось выманить, – закричал самый старшой из всех. – Не струсишь ближе подойти, да прямо в гнездо камнем ударить?

– Я ничего не боюсь и никогда не трушу, – вскипел рыжий.

Мальчишки только рты успели открыть, да сказать ничего не успели. А Кузька уже лопатой, что есть сил, по гнезду молотить принялся. Трижды ударил, прежде чем оно отвалилось и, на землю упав, треснуло.

Гул поднялся страшный. Тучей чёрной взлетели шершни злые. Народ врассыпную. Кто в бочку, кто в хату. Один малец и вовсе, в кучу навозную с головой нырнул.

Сам же Кузька такого стрекача дал, что вмиг всю деревню пересёк. И огородами за околицу к лесу. Ну его и там один шершень нагнал. Так в зад вдарил, что рыжий потом целую луну ходить сносно не мог.

Так повезло, конечно, не всем. Одну девку, что мимо проходила, так искусали, что еле жива осталась. А после на один глаз ослепла, да кривая стала. А ведь была первой красавицей.

Ну или вот ещё вам история. Жил в той деревне старик Агний. Уж никто и не помнил, чьих он был. Никто и не задумывался, сколько зим ему отроду. Все его помнили, как старика. Одни уважали, другие побаивались. Были и те, кто всякое рассказывал про него. Дескать, живоед он. Помер давным-давно, но к Кондратию не отправился, а среди людей скрывается.

Кузьке тогда уж десятая весна исполнилась, когда по вечеру собрались ребятишки истории страшные рассказывать. Ну и стороной мимо баек про Агния пройти не могли.

– Слышал я от бати, – говорит один, – дескать, у Агния под домом подполье не такое, как у всех. Глубокое оно и тёмное. И ведёт на старый погост, что под нашей деревней глиной засыпан. И не просто на погост ведёт, а в саму могилу старика, откуда он и выбрался.

– А я в это не верю, – говорит другой. – Не бывает такого на свете. Не бывает живоедов. Мне мамка рассказывала, что Агний просто старик лободырный. Живёт себе и никого не трогает. Только вот, коль кто помрёт, старик могилку раскопает, голову мертвяка отрежет, дома в котелке отварит. Мясо скормит свиньям, а черепушку голую на полочку в своём подполье поставит. Говорят, там у него их уже десятка два.

– Брехня это всё, – вдруг усмехнулась девица, что веснушками была так усыпана, будто мухи обгадили. – Мне папка рассказывал, что ему бабка рассказывала, а ей её бабка ведала, будто в доме Агния мужик жил другой. Но когда на деревню напасть пришла, и люди в страшной беде оказались, тот мужик силу гнилую призвал, себя в жертву отдав. И вот тогда Агний и явился. С тех пор деревню нашу защищает.

Только договорила, как Кузьма смеяться начал. Да так, что не успокоить. До слёз.

– Какие же вы дураки все, – хохочет рыжий. – Сами страхов придумали про старика, сами поверили, сами испугались. Да нет там у него в хате ничего.

– А ты сходи, проверь, – говорит девица.

– Чего там проверять? Я и так знаю, что там ничего у него в подполе. Ну, может запасы только, – смеётся Кузька.

– Трусишь просто, – говорит девица.

– А вот и не трушу. Хош, спор затеем?

– Какой спор?

– Коль проверю я подполье Агния и ничего не найду, то ты при всех голая вокруг бани оббежишь на потеху. А коль найду чего…

– Коль найдёшь чего, живым от Агния не уйдёшь, – вдруг тихо произнёс один мальчишка.

– А коль уйду, – вскипел рыжий, – ты мне свой нож отдашь.

На том и порешили. Всей компанией к изгороди Агния подобрались и в лопухах затаились. Выждали, как совсем стемнело, глаз от хаты старика не отводя. И вот, дверь скрипнула.

Вышел Агний на крылечко, огляделся, прокашлялся. Пониже спины почесал себя, что-то под нос буркнул и поплёлся вдоль плетня, в сторону попоечной. Тут же Кузька через плетень перепрыгнул, ползком до крыльца, будто ящерица серая пробрался и за дверь нырнул.

В хате старика темно было, да и выпивкой воняло так, что глаза слезились. С трудом Кузька лампу отыскал, запалил. Начал по хате бродить в поисках крышки, что в подполье лаз прикрывает. А её и нет, вроде как. Все лавки передвинул, сундук приподнял, стол опрокинул. Нет её.

Уже прочь уходить Кузьма собрался, как вдруг скрипнула половица под ногой. И вроде ничего такого, бывает. Но вовсе половица не закреплена оказалась. На пол мальчишка опустился, пригляделся, дощечку приподнял, а под ней кольцо железное. Потянул, повернул.

Щёлкнуло что-то, затрещало. Двинулся пол под ногами Кузьки. Мягко так вниз мальчишка опустился, в подпол глубокий настолько, что и не вообразить. А во мраке оказавшись фитиль у лампы посильнее выкрутил и чуть дара речи не лишился.