Прислушался. А вокруг вроде тишина. Телеги и след простыл. Окликнул Кузька друзей, да те не отзываются. Выбрался из укрытия своего, а их и нет. Видать, разбежались, побоявшись, что купец остановится и задницы кнутом располосует.
Ну, в одиночку на дороге ночевать – дело глупое. Уснёшь и не заметишь, как тебя ограбят. Посему решил мальчонка к деревне пробираться.
Шагает, сам себя песенками развлекает. Дорога туманом скрыта, что и на вытянутую руку не видать ничего. Да, на счастье, одна всего дорога прямая.
Вдруг, топот ног тяжёлых позади послышался. Отошёл Кузька в сторонку, и тут же из тумана слобень чёрный показался. И тащил этот слобень не телегу, а карету настоящую. С фонарями, с колёсами железом оббитыми, на мягком ходу. В такой можно на полной скорости кружку, до краёв наполненную, поставить на пол. И ничего не прольётся.
Остановилась карета, кучер и глазом на парня не взглянул. Зато дверка отворилась и ступила на дорогу пыльную настоящая госпожа. Не меньше, как барыня из Барских земель.
Сапожки у неё на каблучке, что из кости вырезан. Платье из тканей дорогих, пышное, но вида необычного. Будто нарочно некоторые места оголяет, красоту госпожи подчёркивая. На плечах накидка из меха, что в тусклом свете фонариков искрится. В чёрные волосы ленты красные вплетены. А уж сколько серебра и каменьев самоцветных на госпоже, так не сосчитать того богатства. Кузьма сроду столько и не видывал.
– Ты чего это один тут? – надменно произнесла госпожа. И даже не вопрос в её голосе звучал, а скорее призыв к ответу. Кузьма от неожиданности даже опешил. Но, в руки себя взяв, ответить решился.
– С ярмарки я. Домой пробираюсь. Вон в ту сторону, – указал мальчишка рукой.
– Домой, – надменно произнесла госпожа. – Садись. Отвезу тебя домой.
Обрадовался Кузька. На такой карете в деревне будет ещё до рассвета. Вот посмеётся, когда друзья увидят, что вперёд них до деревни добрался. Да и на такой карете прокатиться – когда ещё свезёт? Никому в деревне не приходилось ещё. А он прокатится. А как в деревне удивятся, когда увидят, кто его привёз.
Поблагодарил Кузька госпожу, влез в карету, поудобнее уселся. Тронулась карета, едва качнувшись, и замелькал лес Чёрный за окошком.
– И не страшно тебе одному ночью? Места тут не самые спокойные, – поинтересовалась госпожа.
– Мне? Страшно? Да я ничего не боюсь, – гордо заявил Кузька.
– Совсем ничего?
– Совсем.
– А если тебе в ночи крип встретится?
– Ну, госпожа. Не водится в наших местах крип. Не встречали его. А если бы и водился, так у нас и дети знают, что твари этой в глаза смотреть нельзя. Пока взглядом с ним не встретишься, он не нападёт.
– Ну а волк?
– Да хоть волволк. У наших при себе всегда свистулька есть, что тварям этим слух рвёт. Чуть что, дуну и на сотню шагов отбежит зверюга, заскулит и забьётся под корягу, – гордо произнёс Кузька и показал свисток, что висел у него на шее.
– Ну а… Я даже не знаю… – задумалась госпожа. – Бандиты. Вот бандитов боишься?
– Их вот вообще не боюсь. Они только и умеют грабить неосторожных и глупых.
– Может ты и силу гнилую не боишься?
– А чего её боятся? Да и не верю я особо в гнилую силу. Сказки всё это. Трусы их придумали.
– А может быть я и есть гнилая сила? Живоед какой, или оборотный, или ведьма.
– Вы? Да полно вам, – засмеялся Кузька. – Что ж вы на себя так наговариваете, госпожа? Вы вон какая красивая. Вы барыня, не меньше. А может, и вовсе из самого Княжества.
