Как предать Героя - страница 10

Времени, чтобы добраться до Норы, оставалось в обрез.

И тут Иккинг услышал звук, от которого кровь у него в жилах застыла.

Это было гораздо хуже, чем водопад. Это был отдаленный визгливый, лающий рев, неизбежный результат жуткой песни АлаЯрости.

Рев Ярогнева.

Должно быть, один из Мятежных драконов полетел прямиком в крепость на севере и разбудил его. Даже с такого расстояния Иккинг различал слова:

– ОН НИ ЗА ЧТО НЕ ДОЛЖЕН СТАТЬ ВЗРОСЛЫМ! Я ЕГО НАСТИГНУ! Я ОБРУШУСЬ С НЕБЕС И УНИЧТОЖУ ЕГО!

Ярогнев кричал об Иккинге.

Далеко-далеко на севере изо льда и огня, из булькающих вулканических озер вздымался темный силуэт. Невообразимо огромный, он заслонял собой луну. Каждым взмахом громадных темных крыльев дракон преодолевал огромное расстояние с немыслимой быстротой. Тень направлялась на юг, прямо к беглецам в Душегубских горах. Глаза ее сочились пламенем, а огромная пасть изрыгала смерть, муки и невыразимые ужасы.

– Срочно в укрытие! – истерически завопил Иккинг.

Мятежных драконов было столько, что они казались массой грозовых облаков или тучей саранчи. Тысячи, и тысячи, и тысячи.

Они летели таким плотным строем, что бритвокрылы то и дело случайно отсекали головы соседям, и чешуйчатые головы сыпались в ущелье, не переставая вопить и изрыгать пламя, молнии или отравленные стрелы.

Иккинг доверил Смертеню выбирать дорогу, а сам лег на живот лицом против движения, словно кормовой стрелок, и стал выпускать в преследователей стрелу за стрелой. А ведь ему еще приходилось целиться с умом, чтобы не попасть случайно в Рыбьенога верхом на Ветрогоне или Сморкалу с Камикадзой на Урагане.

Условия для полета были исключительно сложные: ползучий туман, лавирование, извилистое ущелье, острые скальные образования, внезапно вырастающие из тумана. Это было все равно что преодолевать пороги, только в воздухе.

К счастью, Ветрогон, Смертень и Ураган были одними из самых быстрых верховых драконов в мире – только серебряный призрак летает быстрее, – поэтому они неслись впереди вопящего, плюющегося, завывающего ужаса Драконьего восстания. Иккинг старался не слушать более низкую и мрачную угрозу, громадную крылатую тень Ярогнева, чей разъяренный вопль гремел громче АлаЯрости. Ярогнев неумолимо надвигался, словно громадная сова, пикирующая в ночи на крохотных мышей, на мгновение неосторожно покинувших норку.

– Я ПОРВУ МИР НА КЛОЧКИ В ПОГОНЕ ЗА НИМ! Я УБЬЮ ЕГО САМ!

Ветрогон и Смертень преодолели крутой поворот ущелья, и Иккинг с чудовищным облегчением увидел проступивший перед ними из тумана гигантский острый утес.

Высоко на остроконечной вершине, откуда открывался захватывающий вид на весь окружающий ландшафт, рискованно, едва не падая, балансировало дерево. А под спутанными корнями этого дерева помещался подземный тайный лагерь. Такой тайный, так хорошо спрятанный, что едва ли с полдюжины живых существ в мире знало о его существовании.

Элвин Вероломный отдал бы свой лучший крюк, чтобы узнать, где находится это укрытие. Ярогнев тоже, ведь его драконы охотились за ним на земле и в небе, день и ночь.

Некогда подземелье служило убежищем матери Рыбьенога, Фурии. Она устроила его давным-давно, когда маленькой девочкой росла в Душегубских горах. Иккингу с друзьями его показал Смертень, который раньше был драконом Фурии, и беглецы прятались там в ожидании встречи с другими Воинами Драконьей Печати в Канун Солнцеворота.