Как предать Героя - страница 12

Тот помогал другу слезть со спины Смертеня, но Иккингу казалось, будто слова доносятся откуда-то из далекого далека. Он был на грани обморока.

Снаружи Ярогнев, полный мстительных надежд, добрался наконец до места, где мальчишку видели в последний раз. Но добыча исчезла, и громадный дракон снова потерпел неудачу.

Ярогнев взорвался гневом, и вокруг словно наступил конец света. Пламя Драконьего восстания утюжило сожженный и разрушенный ландшафт внизу, а дрожащие Беззубик, Буримуха и Мухрюндель распластались по стенам убежища вокруг входа.

– Он нас тут не найдет, – дребезжал Одинклык, пытаясь подбодрить не только остальных, но и себя. – Он нас не найдет… Он охотился за нами и раньше, и он не найдет нас сейчас…

Но трудно сохранять спокойствие, когда АлаЯрость безжалостно и непрестанно хлещет землю вокруг. Они слышали, как горит, и трещит, и вопит лес, снова и снова поливаемый пламенем. И деревья съеживались, как бумага, и мелкие лесные обитатели вопили, удирая из ада.

– Камикадза… – пропыхтел Иккинг. – Где Камикадза?

– Погоди, Иккинг, ты ранен… – Рыбьеног чем-то бинтовал другу руку. – Погоди…

Но Иккинг не обратил на него внимания и, шатаясь, поковылял во внутреннюю пещеру – вторую «комнату» подземного дома. Камикадзы там не оказалось.

Иккинг прихромал обратно и попытался вскарабкаться по приставной лестнице к выходу. Но его сдуло назад волной жара – словно кулаком в лицо получил. Стена пламени была такая горячая, что ему опалило кожу – даже в нескольких шагах от входа.

Одинклык мягко покачал головой:

– Ты не можешь выйти, Иккинг. Не сейчас…

– Но нам надо за ней! – настаивал Иккинг.

– Не сейчас, Иккинг…

– Куда она подевалась? – спросил Рыбьеног с круглыми, серьезными, испуганными глазами.

– Ее забрали, – раздался голос у них за спиной.

На полу, по-прежнему прикованный к Урагану длинной цепью, лежал Сморкала. Лицо его скрывала тень. Он повторил те же слова, тем же бесцветным мертвым голосом:

– Ее забрали.

– Как это – забрали? – не понял Рыбьеног.

А Иккинг уже знал ответ.

Перед глазами у него молнией вспыхнула жуткая картина – вампир-ищейка. Он словно смеялся над Иккингом.

«Если мне попался один вампир-ищейка, то в ущелье могли скрываться и другие…»

– Ее забрали живой, – сказал Сморкала, – один из ведьминых драконов-ищеек.

– Я видел, – тихо продолжал Сморкала. – Она привела меня сюда, но, как раз когда она лезла следом за мной, из ниоткуда спикировал вампир-ищейка и унес ее.

– Ветрогон! Это правда? – Иккинг обернулся к Ветрогону, лежавшему на полу.

Длинное неряшливое тело дракона было посечено дротиками бритвокрылов. Иккинг смутно и отчаянно надеялся, что Ветрогон опровергнет слова Сморкалы, но дракон кивнул с несчастным видом и снова негромко и жалобно заскулил.

– Нет… – прошептал Иккинг. – О нет…

Он обхватил руками свое тощее, бледное, дрожащее тело, пытаясь успокоиться. Рука ныла от боли.

ЭТО ВСЕ Я ВИНОВАТ. ЭТО МОЯ ВИНА.

Камикадза доверяла чутью Иккинга больше, чем собственному. Она не согласилась с его решением, но верно и преданно последовала за Иккингом в бой. И вот теперь они ее потеряли.

Как там говорил Одинклык?

«Пытаясь по доброте душевной спасти Сморкалу, – предостерегал он, – ты поставишь под угрозу нас всех, подвергнешь опасности жизнь тех, кто верен тебе, кто никогда тебя не предавал. Порой доброта оборачивается жестокостью. Это одно из тех трудных решений, которые приходится принимать вождю».