Вошедшая,
нет, скорее ворвавшаяся в лавку девушка разительно отличалась от Нинель.
Аккуратное, но скучного цвета пальто и серый же чепец, из-под которого
выбивались светлые волосы. Лицо раскраснелось, словно девушка бежала. Что она и
подтвердила своими словами.
—
Здрасьте! Ох и бежала я! Я каждый день все посматривала, не открылась ли лавка.
Но вывеска «закрыто» до сих пор висит. А тут смотрю — из нее кто-то выходит. Ну
я и чесанула! Боялась, что прибегу — а лавка снова закрыта. Но успела! Ух и
запыхалась я!
И
незнакомка плюхнулась на табуретку, которая стояла у прилавка, сорвала чепец и
принялась им утирать лицо с круглыми, как яблоки, и не менее румяными щеками.
Наивно блестящие голубые глаза обегали с любопытством лавку.
—
Я планировала открыться завтра, — любезно сказала я, — но раз вы пришли…
—
Да! Я ждать больше не могла. Беда у нас! — наклонившись вперед, горестным
шепотом поведала мне посетительница.
Я
постаралась не подать и вида, что удивлена. Какая связь может быть между
неприятностями этой розовощекой девицы и моими нитками?
—
Что у вас случилось?
—
У сестрицы моей беда, — закачала головой девушка. — Она у графини Санре служит.
Камеристкой. И угораздило ее поссориться с главной горничной самой графини.
—
Как же?
—
А так! Пропала у ее сиятельства брошь. Брошка не самая дорогая. Камея. Графиня
ее и не носила давно. А тут вдруг вспомнила. Стала искать, а той и нет вовсе в
шкатулке! А кто взял? Кто в личные покои доступ имел? Только слуги. А моя
сестра и сказала, что видела однажды, как главная горничная в покои входила, а
как вышла, что-то в кармане прятала. Комнату обыскали и нашли камею. И
кое-какие другие якобы «потерянные вещи». Все по мелочам, такие, что не сразу
схватятся. Стражникам служанку не сдали, скандала не захотели, но выгнали,
разумеется. Без выходного пособия. А главная горничная, когда ее увольняли,
моей сестре пригрозила. Ты, дескать, крыса, поплатишься за свой донос.
Девушка
рассказывала очень эмоционально, размахивая руками. Я никак не могла понять, при
чем тут я, но прерывать свою первую клиентку не хотела. Так-то она не первая,
конечно, а вторая. Первый блин — Нинель — получился комом. И мне очень хотелось
узнать причину вражды моей предшественницы и тетушки Аниль.
—
Во-о-от, — продолжила тараторить блондинка. — Уволили ту змеюку, а через месяц
у моей сестры начались провалы в памяти. Пойдет она в гардеробную и забудет по
дороге, зачем шла. Или приготовить наряд графине забудет. Она у хозяйки своей
на хорошем счету, только та уже грозиться начала, что уволит. Сестра моя рыдает,
работы лишаться не хочет. И хозяйка добрая, и жалованье большое, и работа
приятная.
Я
задумалась. Собственно, история не абы какая удивительная. Странно, конечно,
что у молодой девушки — вряд ли сестра блондинки намного ее старше — так рано
деменция началась. Но и невероятного в этом ничего нет.
—
А от меня ты чего хочешь? — спросила я прямо.
—
Как чего? — удивилась посетительница. — Помогите сестре! Вы же ведьма! Я так
понимаю, что заместо госпожи Аниль работать будете.
Я
в недоумении посмотрела на девушку. Чудеса чудесные! Я вообще-то нитками
торговать собиралась. Но вот продать нитки мне сегодня не позволили. А вместо
этого зовут лечить склероз у какой-то незнакомой девицы.
Тарелочка
для монет подпрыгнула на месте, со звоном ударившись о стол.
