Тот принялся бить себя рукой в грудь.
– Не уполномоченный я! По хозяйству! Вы бы, господа хорошие, прошли в дом, вещички бы положили. Отдохнули бы с дороги. А я вам и обед приготовил. И чаю. А начальство будет скоро. Оне и объяснят, поди.
Кропотов схватился за голову и произнес массу уместных в данной ситуации выражений.
Положили сумки и стали ждать «начальства». «Хозяйственник» ходил между нами и уговаривал отобедать, но было как-то не до еды. Мужик не унимался:
– Что ж голодать-то? Телятина в кисло-сладком соусе. С клюквой. Паста итальянская. Фарфалле. Настоящая. Из муки твердых сортов…
– Где поле футбольное? – зло спросил Кирсан. – Поле-то хоть есть?
Я уже ожидал всякого ответа, но поле было. Очень странное. По флангу вкопана какая-то рельса по середине – шов в траве, вдоль дальней бровки – длиннющая стена. Везде датчики, и видеокамер больше, чем в хранилище банка.
С тревогой, настороженно, мы вышли на него, будто оно было заминировано. Все старались казаться спокойными, но это не очень получалось.
Вдруг из-под трибун показалась фигура. Вышел человек и пошел к нам по прямой уверенными широкими шагами.
– Здорово, ребята! – крикнул он на ходу.
Е-мое. Опять русский! Худощавый старик маленького роста. Седые волосы. Глаза быстрые, чуть хитроватые, взгляд какой-то прицельный. Одет в белую майку и черный спортивный костюм.
И голос! Бодрый, четкий, чуть торопливый, звонкий, как сабля.
– Вы – начальство? – неуверенно произнес Кропотов.
– Самое, что ни на есть!
– Управляющий этим отелем?
– Точно так! – гордо ответил дедок и продолжил:
– Извините. Не привык разговаривать с… игроками, когда они стоят как попало. По крайней мере, при знакомстве и представлении. Так что, будьте любезны, постройтесь в ряд.
Ничего себе, заявочки! Никто, естественно, не шелохнулся.
– Вы кто? Робинзон Крузо? – изумленно вопросил Кирсан.
Старичок внимательно посмотрел, а потом, не торопясь, очень близко подошел и уставился на него снизу-вверх. Кирсан был на две головы выше, но старик смело смотрел ему глаза в глаза.
– Вы, очевидно, Петр Кирсанов? Что ж вы, Кирсанов с бельгийцами-то? Не сдюжили? В ворота не попали. А?! Вам Орлов какой пас дал! Любо-дорого! А ты, голубь, куда пальнул? По воробьям?
Кирсан оторопел.
– Что молчишь? «Не могу знать?», – с издевкой продолжил старикан.
Потом неожиданно отошел от него и направился к Мише Диасамидзе.
– А вы – Диасамидзе, как я понимаю? Вам тренер какое указание дал перед Францией? Держать Флери? Ну и что, удержал? Если тот гол забил и передачу голевую отдал? Держать, милый мой – это значит держать! Вот так!
И он неожиданно схватил его за плечи. Тезка мой дернулся, но, даже я, стоя рядом с ним, почувствовал мертвую хватку сухих сильных пальцев. Я помню это ощущение с детства, когда рубились в баскетбол с борцами-«вольниками». Играть те не умели, но сцепят – не вырвешься.
Старик отпустил его, подошел к лежащему на поле мячу и вдруг катнул Темирову.
– Ну-ка, Асан, обведи меня, если сможешь.
– Стоять!!! Стоять, Асан! – не своим голосом заорал Семен.
И следом за ним, заорали все. Мат-перемат. Я тоже что-то кричал. И среди всей этой вакханалии звуков тихо раздался голос Васи Орлова:
– Пацаны, нас похитили… Специально. Это подстава. Все подстроено.
Эта простая и чудовищная, в своей простоте, мысль уже витала в головах. Вася просто выразил ее в трех словах и все разом замолчали.
