Глава 1. Дом на Покровской улице
Между тем в нарисованном Витебске шагаловский дом существовал своей обычной жизнью. Правду сказать, смотрелся он довольно невзрачно, но к этому строение относилось невозмутимо, так как его внешность могла быстро измениться. Все зависело от обстоятельств. Сейчас он стоял и окнами, выходящими на Покровскую улицу, как глазами, наблюдал за тем, что происходит снаружи.
Округа выглядела скучновато. Где-то на окраине грустно потявкивали собаки, в канавке тоскливо картавя переквакивались лягушки, а на старой липе, что росла напротив дома, сидела поникшая ворона и время от времени истошно каркала, сетуя на свою не сложившуюся судьбу. Она была одинока и, как следствие, бездетна, от этого бедняжка чаще всего находилась не в настроении.
Откуда-то из чрева дома зазвучало нестройное пиликанье скрипки. Понимая, что это пытается играть старший сын хозяев Мовша, дом всеми своими кирпичами недовольно поморщился. Затем обреченно вздохнул, тихо пошелестел обоями и умолк. Это было еще не самое нестерпимое. Настоящая проблема начиналась тогда, когда мальчик приступал к пению.
– Узнаешь, кто так «прекрасно» играет на скрипке? – ехидно пропищав, спросил музыкант Шагала.
– Нет, а где это мы оказались?
– В нарисованном Витебске, а если ко-ко-конкретно, на твоей Покровской улице, – ответил петух и принял гордую позу.
– Неужели это она? – озираясь, спросил Шагал.
Его смущал окружающий полумрак, откровенно раздражало бездарное пиликанье, слышащееся из огромного неказистого дома, что притаился у серых кривых ворот, но главное, он никак не мог сориентироваться в этом странном пространстве. Ему казалось, что он попал в страну великанов.
– Привез туда, куда заказывали, – уточнил Петр Петрович.
– Интересно…
Петух снял ботфорты, отряхнул с них дорожную пыль и поставил у поленницы березовых дров. Легко взлетев на забор, он резво похлопал крыльями и громко прокукарекал петушиную песню. В ней он сообщил жителям, что в живописный Витебск пожаловал автор, созидатель местной флоры, фауны и людей, проживающих здесь. Затем он ловко спрыгнул с забора и выстроил путешественников в ряд. Дотрагиваясь до них васильком, он произнес заклинательные слова, и все обрели свое прежнее обличье. Но и после этого Витебск не произвел на художника должного впечатления. Пространство постепенно затягивал сгущающийся туман.
– И улица, и дом смахивают на старую, стертую от времени, театральную декорацию, – удивленно констатировал Шагал.
– Не сомневайся, это ваш дом и улица, – кукарекнул петух с березы.
– Неужели это мой дом? Да, вот уж действительно правду говорит пословица: «Ищу рукавицы, а обе за поясом».
– За что боролся, на то и напоролся, – философски заметила Озорница.
Округа не произвела на Шагала впечатления, он загрустил, в глазах показалась влага, и тут же стал накрапывать дождь. Чтобы укрыться от небесных слез, лошадка, дернув раздраженно туфлями-копытцами, попыталась найти хоть какое-нибудь пристанище, но, ничего поблизости не обнаружив, остановилась у зарослей крапивы буно разросшейся прямо под навесом. Петр Петрович ловко спрыгнул с берёзы и, размахнувшись со всей силы, саблей освободил от крапивы место для Озорницы. Кивнув ему, лошадка уныло опустила голову и заняла предложеное место.
