были достаточно реалистичными, о чем свидетельствует реально состоявшееся в июне 1940 г. согласие Румынии – и не на временный проход войск, а на безвозвратную передачу Советскому Союзу территории Бессарабии и Северной Буковины.
После того как «мюнхенская сделка» обрушила надежды Сталина на большую европейскую войну, начинать свою собственную войну против Польши он не рискнул, и красивая карта со стрелочками легла на дальнюю полку в сейфе Генерального штаба. Но, согласитесь, задумано было красиво! «Непобедимая Красная Армия спешит на помощь жертве фашистской агрессии, сметая на своем пути белопольские банды…» При таких раскладах можно было не ограничиваться полумерами (вроде «западной Белоруссии» и «западной Украины»), а включить в братскую семью советских республик полноценную ПССР. Но не срослось.
И тем не менее я не стал бы называть осень 1938 г. «поражением Сталина», и вот почему. Германия тогда была еще слишком слаба, новорожденный вермахт делал свои первые неуверенные шаги. Война против коалиции из Англии, Франции, Чехии могла закончиться слишком быстро, а такая развязка категорически противоречила Большому Плану. Через год, к сентябрю 39-го, ситуация существенно изменилась. Гитлер заматерел, поднабрался опыта и наглости, значительно усилил (и в количественном, и в качественном отношении) свои вооруженные силы, чему в немалой степени послужила и состоявшаяся 15 марта 1939 г. оккупация Чехии вместе с заводами концерна «Шкода», производившими горы современного вооружения. И конечно же, договор с СССР, т. е. свобода рук на востоке, экономическая и политическая поддержка великой державы придали нацистам «второе дыхание».
Начавшаяся 1 сентября война вполне отвечала запросам Сталина: кровь лилась рекой, в прах и пепел обращались плоды многовекового труда, грудой битого кирпича рассыпались готические соборы Лондона и Ковентри, Варшавы и Роттердама. И свои танковые колонны по пепелищу Европы Сталин таки провел. Правда, ценой жизни не то 17, не то 27 млн. советских людей.
Важнейшим элементом боевой подготовки командного состава и штабов Красной Армии были оперативные игры и полевые поездки. Рассекреченные в начале 21 века документы «игр» дают богатую информацию к размышлению о том, как высшее военное руководство СССР видело будущую войну с Германией, чего ожидало от своих войск и войск противника.
Даже самый беглый обзор доступных ныне архивных фондов показывает, что работа в штабах Красной Армии кипела ключом; военных игр армейского и фронтового масштаба было проведено не много, а очень много. Так, только за последние полгода до фактического начала войны состоялись (названия мероприятий указаны в соответствии с соответствующими документами):
– оперативная игра на картах в Прибалтийском ОВО (февраль);
– двухсторонняя окружная оперативная игра в Одесском ВО (февраль);
– полевая поездка штабов Ленинградского, Уральского и Орловского округов (март);
– полевая поездка в Архангельском ВО (март);
– оперативная военная игра в Московском ВО (март);
– оперативная двухсторонняя игра в Харьковском ВО (май);
– фронтовая оперативная игра в Западном ОВО (март);
– фронтовая полевая поездка в Прибалтийском ОВО (апрель);
– штабная оперативно-стратегическая игра в Архангельском ВО (апрель);
– командная оперативная игра в Московском ВО (май);
– фронтовая оперативная игра в Киевском ОВО (май);
