Как стать знаменитой - страница 12

Я бегу в кухню и вижу там папу.

– Привет гулящим, – говорит он. Папа уже укурен по самые уши, хотя сейчас только десять утра. Его прогулка по тропам памяти превращается в затяжной марш-бросок.

Крисси сидит за столом с совершенно похмельным видом и ест что-то горячее и очень жирное. Чтобы приготовить нам завтрак, папа, похоже, использовал всю посуду, какая есть в доме, – раковина забита грязными тарелками.

– Будешь чай? – спрашивает Крисси, пододвигая ко мне чашку.

Я сажусь за стол, всем своим видом давая понять, что сейчас будет что-то очень интересное.

– Ты ни за что не догадаешься, что было ночью! Все-таки я это сделала! Я затащила его в постель – ради тебя! Я затащила в постель Джерри Шарпа! Задавай мне любые вопросы!

Крисси тупо таращится на меня. Повисает неловкая пауза.

– Кто такой Джерри Шарп?

– Джерри Шарп! Этот комик, на которого ты западаешь! Я затащила его в постель! Спрашивай обо всем, о чем хочешь узнать!

– Джерри Шарп? – хмурится Крисси. – Я вообще без понятия, кто такой Джерри Шарп.

– Ты что, не помнишь? Вчера, на концерте! Ты еще по нему прибивался!

– Погоди. Это был Джерри Шарп? Нет, мне не нравится Джерри Шарп. – Крисси глядит на меня, растерянно моргая. – Однажды я его видел в «У меня есть для вас новости». И, если честно, он выступил как мудозвон. – Крисси пожимает плечами. – Я думал, вчера на концерте был Денис Лири. Вот Денис Лири, он да. Он мне нравится. Господи, ну я вчера и ужрался.

– Джоанна, будешь сардельку? – Папа ставит передо мной тарелку.

Я смотрю на сардельку в тарелке.

Внезапно мне начинает казаться, что вчерашняя ночь – явно не лучший из вариантов.

Как выясняется уже потом, я даже не представляла, насколько все плохо.

Но жизнь продолжается, да? Жизнь всегда продолжается. Эту заразу ничто не берет. В хорошем смысле, конечно. Как бы люто ты ни обломался, жизнь продолжается и уносит тебя по течению – даже если ты просто болтаешься на воде, как распухший утопленник, и не прилагаешь усилий выплыть на берег, а только шепчешь одними губами: «О боже». Тебя несет по течению, все дальше и дальше от кошмарных событий, оставшихся позади, и в конце концов наступает момент, когда ты можешь сказать себе: «Ну и хрен с ним, это была всего-навсего неудачная попытка секса. Я почти и не помню, как оно было».

Сегодня мне надо работать. Надо закончить статью для D&ME. После завтрака, который я, как на грех, мысленно называю «папина утешительная сарделька после убогого секса», я иду в душ, одеваюсь – в первое, что попадается под руку из чистой одежды, не пахнущей Джерри и табачным дымом, – водружаю на голову шляпу-цилиндр и плетусь на автобусную остановку.

К счастью, у меня нет похмелья. У девятнадцатилетних вообще не бывает похмелья. Юная печень и почки действуют в полную силу, исправно перерабатывая алкоголь. Тебе может быть сонно и вяло, у тебя может проснуться зверский аппетит, но это не настоящее «взрослое» похмелье: с болью, страданием, тошнотой и инфернальным ужасом.

На самом деле, мне кажется, законодателям следует пересмотреть возрастные ограничения на потребление алкоголя. Потреблять алкоголь надо подросткам. Потому что подросткам он вредит меньше. Когда ты достигаешь законного возраста для приобретения алкоголя, у тебя остается всего два-три года, прежде чем твой организм начнет разрушаться под действием спирта. Если бы я издавала законы, я запретила бы продавать алкоголь лицам старше двадцати одного года. Подростки с ним справятся запросто. Все, кто старше, – уже нет.