– Я Вас понял, Юлия Викторовна, – сказал он, когда она объяснила всю ситуацию, развернувшуюся вокруг квартиры Котовых. – Что же, Маргарита Львовна, пойдёмте до вашей соседки. Посмотрим, что там за фрукт. Или фруктесса. Вроде теперь так их надо называть. С суффиксами. Вы понимаете, о чём я пытаюсь сказать?
Юля медленно кивнула.
Сначала дверь никто не открывал. Но шум оттуда слышался, да и музыка бунчала. Хозяйка точно была дома. Маргарита Львовна очень нервничала и смотрела на Юлю с какой-то безумной надеждой.
– Мдаааа-а, – протянул многозначительно Корякинцев. – Поселилась же она мне на голову. Тьфу ты, прорва! Жили же тут раньше такие милые люди… Открывайте! Участковый Вас беспокоит!
Он переключился с звонка и принялся стучать кулаком по двери. Удары гулко отдавались эхом в подъезд. Но музыка затихла – наверняка услышала. И действительно: немного позже замок в двери захрустел, и дверь открылась.
Сейчас бунтарка была одета в большую мужскую рубаху серого цвета – явно не по размеру. И чёрные узкие трусы – больше ничего. Зелёные взлохмаченные волосы отвлекали внимание и от них, и от белых тонких ног. Лицо её не было заспанным – маленькие глазёнки жёстко впивались в Корякинцева.
Юля невольно подумала, что мужские рубахи надевают на себя только конченые извращенки, которым нравится, когда их считают за вещь, обладают ими. И помечают таким образом.
– Чего надо? – рявкнула она так, что у Юли даже дыхание сбилось. Ух, какова гарпия! И откуда у неё столько ненависти.
– Участковый Корякинцев. Жалуются на Вас соседи. Жизни им не даёте.
– Ха, семейка бандитов! – отозвалась она насмещливо, скрестив руки под почти отсутствующей грудью. – Он убивал людей!
Корякинцев немного помолчал, вероятно, подбирая выражения помягче.
– Он исполнял воинский долг, – сказал просто участковый. – Чтобы Вы тут могли двери краской обливать, волосы красить и наркоманить по клубам, спя с каждым встречным?
Девица опешила.
– Предъявите ваши документы, гражданочка. Немедленно.
Внезапная отповедь подействовала на «гражданочку» чрезмерно отрезвляюще, что та подчинилась и принесла паспорт.
– Иванова Наталья Ивановна, – прочитал участковый, и на лице у него появилась едва заметная улыбка. – Вам уже двадцать лет. Пора браться за ум.
Бунтарка впала в смятение, а смятение вновь у неё вызвало ярость.
– Послушайте, Вы!..
– Нет, это Вы послушайте! Налицо порча имущества. А ещё угроза физической расправы. Давайте обойдёмся без поножовщины. Моя задача не допустить, чтобы статистика по моему району поползла вниз… Благостная статистика, понимаете?
– Я не убийца в отличие от некоторых!
– Вы вандал, – заявил Корякинцев, – Маргарита Львовна великодушно отказалась писать
заявление на Вас, гражданочка… Но я Вам должен сделать внушение.
– Свободу не задушишь и не убьёшь! – взвизгнула зелёноволосая.
Участковый поморщился, словно у него разболелась голова, а после этого он вздохнул, будто подумал о ватрушках, которые стряпает его жена.
– Хорошо… Надеюсь, Вы меня поняли. Или Вы сами прекратите хулиганить, или будет дело по «хулиганке». И потом Вам некогда будет заниматься своей вот этой вот… Борьбой. Будете улицы подметать. Или утки выносить. В общем, исправительные работы. Я понятно объясняю?
– Всё с Вами ясно! – взвизгнула она опять и скрылась за дверью, хлопнув ей так сильно, что в подъезде чуть краска не поотлетала.
– Надеюсь, я с ней больше не увижусь, – сказал Корякинцев и слабо улыбнулся с видом невероятно уставшего человека. – И Вам советую.
