За дверью оказалась большая столовая.
Камин.
Огромный стол, уставленный яствами и бутылками с вином.
Во главе стола сидел грозного вида мужчина.
Жестом он пригласил нас к столу.
Мы сели, выпили. Потом закусили.
Скрипнула дверь, и вошёл какой-то щупленький человечек в очёчках и сходу заговорил на чистом английском.
Я поморщился и обратился к нашему грозному сотрапезнику:
– Ноу, ноу, ми корош разговаривайт по рашен. Ми учили рашен в Горвард университет.
– Я, я, – подтвердил Сэм.
Движением руки переводчик был отпущен.
Хозяин отложил в сторону салфетку и взял со стола наши южно-африканские паспорта.
– Ник Бризберг, – прочитал он.
– Литл, – добавил я, а затем встал и поклонился.
– «Литл» – это значит «младший», – уточнил хозяин.
– Иес, – подтвердил я.
– Сэм Бризберг, – взглянул он на Сэма.
– Иес, – встал и поклонился Сэм.
– Касим, – представился он сам и тоже встал, но нам не поклонился.
«Варвары, безкультурье», – подумал я. – Ник Бризберг-младший.
– Ну. Что ребята. Вы, наверное, поняли, что вы у меня в гостях.
Мы как бы радостно закивали:
– Иес, иес, это карашо.
– Ну, вот видите. Я рад, что вам это по душе. Но пребывание у меня стоит очень-очень дорого.
– Почём «дорого»?
Он задумался, как бы подсчитывая что-то в уме, и наконец объявил:
– Пять миллионов долларов.
– Пиать миллионов? – охнули мы.
– Пять миллионов, – подтвердил он.
– Ноу, мой домой.
Я встал и, выдернув салфетку из-за ворота своей рубашки, решительно бросил её на хрустальную сервировку стола.
Один фужер упал. Вино из него разлилось огромным кровавым пятном по белоснежной скатерти стола.
Мы с Сэмом с ужасом уставились на это знамение.
Касим взял в свою огромную волосатую руку нож и, воткнув его в край этого кровавого пятна, спросил ещё раз:
– Вы отказываетесь быть моими гостями?
– Иес, – сказал я.
– Иес, – подтвердил Сэм. – Нас обижай такой маленький сумм.
– Иес, – шаркнул ногой я, то есть Ник.
– Ви нас обижай. Мы любим отдыхай в гостях очень дорог.
Волосатый Касим, который только что был готов разорвать нас на куски за наш отказ, наконец спроецировал в своей тупой голове, что нас не устраивает сумма так называемого «оплачиваемого гостеприимства», причем не в сторону уменьшения, а в сторону увеличения.
Руки его затряслись: неужели такая удача сама лезет к нему в лапы.
Он расстегнул ворот рубахи и выдавил, заикаясь:
– А сколько вы хотите?
– Ну, – задумчиво сказал Сэм, – корош отдыхай в гостях это…
– Это, – добавил я, – миллионов пятдесат.
– Сколько? – пошатнулся громила.
Мы переглянулись.
– Семдэсат, – уточнил Сэм.
– Американских? – уточнил уже Касим.
– Иес, – закивали мы.
– Зеленых?
– Иес, – удивленно пожали мы плечами.
– Согласен, – подал нам лапу Касим.
– Соглашейн, – обрадованно захлопали мы по его руке своими миллионерскими ладошками.
Сэм тут же позвонил в Лондон.
Ответил управляющий Лондонским филиалом папиного алмазного банка. Сэм на чистом южно-африканском диалекте объяснил ему, что он и я остановились на отдых у нашего замечательного друга в России, и отдых этот стоит сущие пустяки для таких богатых людей, как мы, наследных детей Ника Бризберга-старшего, владельца ста шестнадцати алмазных рудников.
– Ста пятидесяти шести, – уточнил управляющий филиалом банка. – В ваше отсутствие отец Ник Бризберг-старший купил еще сорок алмазных рудников на Огненной Земле.
Это сообщение очень обрадовало Касима. Он тут же позвал своих собратьев и сообщил им это приятное известие. На нас же оно не произвело никакого впечатления. Мы давно привыкли к таким выкрутасам папы.
