– Совсем недалек тот день, когда вы приступите к исполнению своих врачебных обязанностей. Уверен в том, что в своей деятельности вы обязательно зададитесь вопросами: «Что делать врачу, чтобы свести к минимуму страдания больного, если помочь ему больше ничем нельзя? Следует ли поддерживать жизнь больного, умирающего от рака в адских страданиях? Надо ли бороться за жизнь новорожденного, появившегося на свет в состоянии декортикации в результате гипоксии мозга? Что считается гуманным в медицине, а что нет?
Лектор замолчал на несколько минут. В зале воцарилась необычная тишина. Наверняка, студенты искали ответы на эти необычные для их уха вопросы. Всего десять минут лекции и столько вопросов. Студенты постепенно как-то начали забывать про свое раздражение, им становилось интересно.
– Так уж ли безупречна медицина в исполнении моральных принципов? – спросил лектор и вновь ненадолго замолчал.
– О, вспомнил! – шепнул студент, сидящий в первом ряду своему соседу – старосте курса. – Это же он!… Митин!.. Олег Иванович Митин!
– Да, не уж то он самый? – удивился тот.
Наверняка, не только они, но и многие сокурсники слышали имя этого загадочного ученого. Всегда закрытый для публики ученый-новатор, величайший физиолог-экспериментатор, сторонник биокибернетики, философ по натуре. Надо же, целых шесть лет учебы в университете и вот, только сейчас увидели его в живую. – Обрадовались эти студенты.
Тем временем профессор продолжал свою речь: – Я не открою секрет, что в практической деятельности врачам приходится нарушать самые сокровенные профессиональные обещания. В клятве Гиппократа сказано: – «…Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла». А на практике уже законодательно открыть путь к эвтаназии. Возьмем Женевскую декларацию Всемирной медицинской ассоциации: – «…Я буду сохранять высочайшее уважение к человеческой жизни с самого момента зачатия; даже под угрозой я не буду использовать мои медицинские знания вопреки законам гуманности». – А в жизни что происходит?
В зале стояла тишина. Внешне, интерпретация этих положений никого не заставляла усомниться в их гуманности. Иначе говоря, студенты не сомневались в правоте клятвенных слов. Но были среди них и те, кто, возможно, признавались себе в том, что не разглядывают в этих словах более глубинные проблемы.
– Итак, в мире гуманизм медицины сдает свои позиции одну за другой. Повсюду поступки врачей идут вразрез с принесенной им клятвой. И, прежде всего, это касается проблемы эвтаназии. – Заявил лектор.
– Уважаемые студенты! – обратился он в зал. – Задам я вам вопрос на засыпку. Существует ли у нас эвтаназия? Если да, то в какой форме? Были ли вы сами очевидцами эвтаназии?
В зале прокатился шумок, было видно, то там, то здесь студенты в полслуха между собой обсуждали эти вопросы. Но никто так и не решился держать ответ. Профессор стоял, молча оглядывая аудиторию. В его глазах была грусть и недоумение. – Либо студенты не знают проблему вообще, либо плохо о них осведомлены?! – читался упрек в глазах лектора. – Ничем не интересуются, ничего их не трогает. Не готовы они к серьезному и свободному обмену мнениями. Значит, нужно будет рассказывать им еще и теорию. – Огорчался он. – Что ж…
– Когда речь заходит об эвтаназии, я всегда задавался вопросом: – Почему термин «эвтаназия» предложил не медик, а философ? А вам не кажется это странным? Хочу подчеркнуть, что проблема «жизнь-смерть», является кардинальным вопросом человечества и культуры цивилизации.
