Как узнать всё о Древней Греции, не выходя из лифта - страница 2

– Это не чушь.

– Ладно, не чушь! Но это не та фраза, которую я бы себе набил, если вы понимаете, о чем я! Я думал, это будет что-то умное и глубокомысленное.

– Это и есть глубокомысленно, потому что Гераклит предлагал иной взгляд на мир. Он указывал, что мы не должны бессознательно восхищаться знаменитостями, известными личностями и теми, кого все хвалят, просто потому, что нас научили так делать родители, бабушки и дедушки.

Я подозревал, что на этом наша дискуссия, скорее всего, закончится.

– То есть этот тип пытался сказать, что Гомер недостоин уважения? Вы к этому клоните? Муть какая-то.

Я мог бы промолчать, но у меня есть эта черта – я не в силах перестать говорить о своей работе и о своем научном предмете. А уж если меня кто-то подкалывает, выражая убежденность в чем-то, с чем я не согласен, меня словно охватывает какой-то зуд. (Не забыть обсудить это с психотерапевтом.)

– То, что на самом деле сказал этот… тип, можно понимать по-разному. Я всего лишь предлагаю свою интерпретацию. Гераклит считал, что в тех, кому мы поклоняемся, не все действительно достойно благоговения и уважения; что наследие, оставленное предками, которому мы слепо воздаем дань уважения, потому что нас так научили, может быть неоднозначным. В более широком смысле он выступал против слепой веры в авторитеты. Он осмелился высказать иную точку зрения и оспорить культ величайшего поэта греческого мира, а может быть, и всей планеты.

– Оки-доки. – Мой собеседник скептически поднял брови. – Допустим, я знаю, кто такой Гомер, но я ничего не знаю о втором – об Архилохе.

– Архилох был лирическим поэтом. Его любимым жанром была эротическая поэзия.

– Эти сентиментальные романтические штучки? – ухмыльнулся он.

– Нет, ничего сентиментального. Я говорю об эротике, об обычной эротической поэзии. – Видя, что теперь его внимание полностью сосредоточено на мне, я продолжал: – К сожалению, ни одно из действительно «пикантных» стихотворений Архилоха не сохранилось. Он был уроженцем острова Парос.

– Что значит «лирический»?

– Не цепляйтесь за это слово. Так называли стихи, которые сопровождались игрой на лире и не рассказывали о славных деяниях прошлого, в отличие от эпических песнопений Гомера. Лирическая поэзия запечатлевала повседневную жизнь тогдашних людей, подобно сегодняшней поп-музыке.

– А, так он был музыкантом! Вы сказали, что он с Пароса? С райского острова? И писал эротические стихи? Прямо как Янис Париос или Бруно Марс[1], все про секс да про рай!

– Полагаю, можно так сказать: Архилох был Бруно Марсом древности. Как бы то ни было, он предлагает мировоззрение, отличное от того, которое мы обычно ассоциируем с древностью. Однажды в бою, испугавшись за свою жизнь, он бросил щит и побежал. Он не только не стыдился своей трусости, но и написал о ней стихотворение.

– Да ладно! Это стихотворение сохранилось?

– Да.

– И что в нем? Только можно без древнегреческого, – быстро добавил мой собеседник, пока я не успел выдать что-нибудь заумное.

– Там говорится примерно следующее: «О враг, пользуйся моим щитом, который я бросил в кустах, когда повернулся к тебе спиной и быстро побежал прочь! Меня это нисколько не смущает. Моя жизнь в безопасности, и я всегда могу купить еще один щит».

– Так просто бросил свой щит и ушел? Быть того не может! «С ним или на нем», – разве не так говорили древние? Не было ничего постыднее, чем проявить трусость!