- Сор-ренто!
Кучер-маг? С какой стати маг пошел в услужение, да еще на такую низко оплачиваемую должность? Кася совсем растерялась. Потом в мозгу всплыло заклинание, которое он произнес. Мужчина снимал с себя наведенную каменную личину. Это была очень редкая магия. И маленькая мисс знала лишь от силы пару магов, которые ей владели. И пока она это все переваривала, горячие мужские губы накрыли ее рот.
Тетя Клара, как ты была права! Справиться с таким огромным мужчиной ей точно было не под силу. И если бы он захотел сотворить с ней непотребство, она вряд ли могла бы ему противостоять. Но ужасным оказалось не это, и не то, что, если их кто-то увидел, девушка была бы окончательно скомпрометирована. Страшно было от того, что ей не хотелось, чтобы этот поцелуй заканчивался.
Мужчина пах свежим сеном, табаком и еще чем-то очень приятным и родным. Словно она не лежала на куче сена в богом забытой таверне, а гуляла в солнечный день на цветущем лугу или сидела на кухне родительского особняка в ожидании, когда кухарка испечет вкуснейшие булочки. А губы, что творили эти мужские губы! Они терзали рот, по очереди обхватывая и легко посасывая ее губки. Горячий язык неожиданно ворвался в глубину. Кася замерла от испуга. Такого коварства он уж точно не ожидала. Как так можно вторгаться в чужой организм? Но его кончик прошелся по ее языку, пуская по телу миллионы мурашек. И в тот момент, когда ей нестерпимо захотелось застонать от удовольствия и получить чуть-чуть больше, чем давало это большое мужское тело, он отпустил ее, освободил от своей тяжести и сел рядом на пятки. На лице снова была маска, но уже не такая плотная как до этого. Устанавливать морок два раза подряд очень энергозатратно. Зачем он так рисковал, чтобы поцеловать ее?
- Простите, маленькая мисс! Я не должен был этого делать, – сначала хмуро проговорил кучер. И Кася почти простила его, как он произнес очень обидный вердикт, но уже со смехом в голосе:
- А вы оказывается совсем неумеха! Даже целоваться не умеете! Поэтому и любовника у вас точно нет.
Касины мозги тут же пришли в тонус. Она резко села, сжала кулачки, испытывая, унижение, обиду, злость и омерзение:
- Как, как вы смели обращаться со мной как с падшей женщиной! – возмущенно выкрикнула она. – Я обязательно добьюсь вашего наказания! Я пожалуюсь на вас!
Затем замерла на секунду, соображая, кому она могла бы пожаловаться. И не найдя ничего лучше, пригрозила:
- Я пожалуюсь на вас вашим хозяевам и вас выгонят с работы, чтобы вы не приставали больше к юным девицам на сеновалах, куда хитростью заманиваете их!
Она прекрасно понимала, что никому жаловаться не станет. Это означало, озвучить свой позор. Да и никуда он ее не заманивал. Она сама пришла в конюшню и начала приставать к нему с расспросами. Прошла бы мимо и ничего подобного не случилось бы. Но нужно же хоть как-то поставить нахала на место?
В ответ он лишь рассмеялся, встал, развернулся и наклонился, чтобы поднять свою шляпу, упавшую на пол во время их импровизированной борьбы. И тут Катаржина Корн увидела мишень в виде туго обтянутых штанами упругих ягодиц мужчины, которые зазывно выглянули из-под форменной куртки почтового служащего. В ней взыграла вся древняя Корнбургская кровь, твердившая, что обидчик не должен уйти не отомщенным. Она ловко вскочила на ноги и от души припечатала по мужскому основанию ногой в сапожке на каблучке. Хозяин ягодиц совсем не ожидал такого подвоха и упал плашмя на кучу сена.
