В Клёве действует уникальнейший комплекс, единственный не только в области, и не только в России, даже не в целом мире земном, но, по убеждению некоторых его поклонников, во вселенной – во всяком случае никто ещё не смог доказать противоположного – комплекс Вселенской Академии румбо. К латиноамериканскому танцу румба имеющий отношение только в том, что его исполняют на конкурсах спортивных танцев, проводящихся в этом же комплексе. Румбо – рукопашный мордобой без оружия. То есть просто кулаками. Можно и ногами. Но это уже несколько иная школа изощрённой борьбы – так называемая «пьяная обезьяна». Они, обезьяны, как известно четверорукие – у них ноги называются руками и таким образом их удары можно приравнять к рукопашным.
Для морально – духовного равновесия, а также для развития, в Клёве создан так же единственный и, не побоимся этого банального слова, неповторимый тоже во всей Вселенной, Литературный Центр. Со всех концов мироздания непрерывного звездопада знаменитостей до сих пор в него ещё не зафиксировано, временно, но свои звёздочки в нём вспыхнули и принялись призывно подмигивать пространству – вдруг братья по разуму увидят и прилетят для обмена опытом в неодолимую силу центростремительную – центр, всё-таки… Впрочем, мы слегка отвлеклись.
Город впечатляет. Даже москвичей. Возвращались однажды туристы из похода по лесной речке на автобусе по шоссе, через Клёво проходящем. Большинство туристов – столичные обитатели. Ехали, пели, болтали языками, смотрели по сторонам, кто-то спал среди общего гомона. Въехали в Клёво. Мимо окон поплыли громады современных зданий, памятник на площади имени памятника… И тишина сковала автобус. Все уставились в окна и даже спящие почему-то проснулись, растопырив удивлённые глаза свои. Должно быть от наступившей тишины. Ну, чем можно поразить москвичей? Памятники они повидали всякие и разные, и не только тому, чем нетленный образ стоял по всей России с протянутой рукой, указывая ею в разные стороны, и уж конечно не архитектурой. Возможно, после прочтения названия города ожидали увидеть в нём нечто действительно невероятно клёвое, и поразились, не увидев. Возможно, не ожидали встретить средь поля чистого вполне современный город, не доезжая до областного центра: ведь многие районные центры России похожи на большие деревни, а тут девятиэтажные дома, официальное здание с мозаичным панно на стене, изображающий герб СССР. Есть в Клёве что-то такое…
Не так уж он и прост – этот провинциальный районный центр. Недаром же его и в дальнем прошлом называли развесёлым даже в песнях:
Клёво – красное село,
В нём живётся весело!
Клёво – стопка полная,
В ней винцо ядрёное.
Правда, случались и другие слова, несколько порочащие славу села, но их, скорее всего, придумал кто-нибудь с очень большого бодуна и в далёком прошлом, когда тёмные силы царизма их, похмельных, злобно гнели:
Клёво – чарка клёвая —
В ней вино хреновое.
В более позднее, от прошлого, и менее раннее, от настоящего, время поплыли по-над Волгою иные песни:
В Клёве нем привольно жити:
Пили, пьём и будем пити.
Так приятней жить на свете
По Владимира завету.
Тут, однако, мнения опять разошлись: какой такой завет? Какого такого Владимира? Часть клёвчан уверена: естественно, – того, кто Вождь всего пролетариата – его, пролетариат, как раз питие и соединяет во всех странах. При этом никто не смог вспомнить ни одной цитаты Вождя о питии. Кроме, пожалуй, той, где говорится об определении сознания питием… Но и здесь нашёлся всезнайка, ошибку заприметивший и напомнивший, что не питие определяет сознание, а бытие, и что автор этого открытия не Володя, а Карл, который Маркс. Ну, тогда завет принадлежит Владимиру Красно Солнышко: «На Руси веселие пити – так тому и быти». И вновь кто-то возразил: «А и не говорил такого великий князь – Руси креститель – добропорядочен был, тверёз и богобоязнен. Эти словеса порочные кто-то в бреду пьяном себе пригрезил и на князя Владимира свалил». «Окстись! – стукнул по столу кулаком Знающий. – Не так уж и гладок был князюшка наш Владимир. И женщин любил до беспредельности сексуальной, и за воротник закладывать не слабак. Но вот насчёт веселия по всей Руси – этого, помнится, не припомню…»
