Как я эльфийкой стала - страница 21

Я глубоко вздохнула и улеглась на пол. К ворчливому свитку еще можно привыкнуть, но к самовлюбленному – точно нет. Несколько минут розовый свиток самозабвенно рассказывал о достоинствах Франчески. И, наконец, когда я уже начала зевать, она перешла к самому главному.

– Призрачные двери, – вещал свиток, – ведут в другое время и место. Кто их создал, достоверно неизвестно. Двери эти разбросаны по всему миру и находятся в самых неожиданных местах. Их особенность в том, что они ведут только в конкретное время и место…

– Извините, – откашлялась я, – что это значит? То есть, если я открою дверь, то попаду не в то время, что пожелаю, а в то, куда ведет эта дверь?

– Верно, – высокомерным голосом ответил свиток, – в этом и есть вся хитрость дверей. Ты попадешь в то прошлое, что откроет дверь. А за ней может оказаться все, что угодно…

Неожиданно раздался шорох и невнятное бормотание. Я подняла глаза и увидела, как несколько свитков, что плавали около меня, дернулись и затрепетали. Прямо на меня стремительно несся увесистый, светло-желтый свиток. Он на секунду замер перед моими глазами, а затем шлепнул свиток-Франческу и прокричал:

– Не слушай ее! Она сама не знает, о чем говорит! Я знаю намного больше!

Его голос был на удивление юный и звонкий.

– Да как ты смеешь! – заверещала Франческа, – врываешься вне очереди! Тебя даже не звали! Жалкий мальчишка!

Ого! Чего-чего, а увидеть разборки между свитками я точно не ожидала. Сказал бы мне кто подобное несколько дней назад, я бы сразу посоветовала обратиться к доктору. Ну, к тому, что лечит Наполеонов и прочих личностей.

А страсти тем временем разгорелись нешуточные. Свитки, что все это время молчали, разом заверещали на разные голоса. Ярко-розовый, тот, что написала великолепная Франческа, кричал громче всех.

Отовсюду только и раздавалось: «Возмутительно!», «Какое нахальство!», «Что он здесь делает?», «А я говорил, что его надо сжечь!»

С таким шумом моя конспирация оказалась под большим вопросом.

– А ну тихо! – крикнула я.

Послышалось приглушенное ворчание. Оно постепенно стихло, и наконец-то воцарилась тишина. То-то же. Да, этим свиткам явно не хватало твердой руки.

Я поставила руки в бока, с важным видом прошлась по свиточной, поглядывая на притихшие свитки, и произнесла:

– Ты, – я ткнула в тот самый свиток, что перебил Франческу, – это правда, что ты знаешь о призрачных дверях?

Он подлетел ко мне и слегка дрожал, словно от возбуждения.

– Конечно! – он понизил голос до шепота, – здесь собрались одни старые маразматики. Они уже и не помнят ничего, кроме своей биографии. А вот я – другое дело! Я еще молод. Мне всего-то триста лет.

– И что же написано в тебе? – спросила я. Доверия у меня он не вызывал.

– Я – свиток обо всем и ни о чем! – гордо произнес он. – Но ты можешь звать меня Леор.

Сомнительное название для свитка, как по мне.

– И ты все знаешь про двери? – сказала я.

– А то!

– А про сидхи?

– Знаю!

– А про их ритуал сожжения?

– Конечно! – ответил он довольным голосом, – я знаю даже имена тех, кто подвергся этому страшному наказанию. Во мне есть много ценных знаний и советов. Я именно тот, кто тебе нужен!

– А что ж ты раньше не появился? – недоверчиво спросила я, – когда я впервые пришла сюда.

Свиток замолчал, словно раздумывая – говорить или нет. Он тяжко вздохнул и тихо сказал:

– Мне не дали. Не пустили. Все эти важные пылесборники не очень-то жалуют меня.